Фаддей Булгарин - Мазепа

Восемь человек казаков ехали верхом по лесу, без дороги, наудачу, с трудом пробираясь между деревьями. Двое из них были изранены и едва держались на лошади. Усталые кони чуть передвигали ноги. Поднявшись на кургане, один из казаков завидел вдали воду.

- Ура, братцы! Мы спасены! - закричал он громко. - Река, река!

Казаки перекрестились.

- Река доведет нас непременно до какого-нибудь села, - сказал один из казаков, - а как солнце еще высоко, то, может быть, мы попадем на ночлег в живое место.

- А если село занято шведами или изменниками запорожцами? - возразил другой казак.

- Ну так мы поедем в другое село, - примолвил первый казак. - Важное дело в том, чтоб попасть на дорогу к жилым местам и выбиться из этого проклятого леса, а ведь река - та же дорога. Это, верно, Сула, потому что как мы бросились в лес, то Ромны оставались у нас направо, а мы ехали все прямо.

- Дай-то Бог, чтоб это была Сула!

Это было в начале весны 1709 года. Вода в реке поднялась высоко и ускоряла ее течение. Нельзя было помышлять о переправе, а потому казаки, утолив жажду, отдохнув и напоив коней, поехали вдоль берега, по течению реки. Солнце уже начинало садиться, но казаки не нашли еще ни дороги, ни даже стези. Они уже намеревались провесть ночь в лесу, как вдруг, вдали на берегу реки, показался дым. С радостию поспешили казаки в то место.

Выбравшись на поляну, они увидели, что дым выходил из землянки, вырытой на скате крутого берега. Казаки подъехали к землянке и стали громко звать хозяина. Вышли два человека. Один из них был старец в ветхой монашеской рясе, с четками в руке, в черной скуфье, подбитой лисьим мехом; другой в цвете лет, но бледный, исхудалый, с черною бородою, в изношенной казацкой одежде. Начальник прибывших казаков пристально всматривался в младшего отшельника и вдруг, бросив поводья, сплеснул руками и громко воскликнул:

- Так! я не ошибаюсь! Это Богдан! Это наш Огневик!.. Отшельник поднял глаза, потом опустил голову на грудь, как будто припоминая что-нибудь, и наконец протянув руку к начальнику казаков, сказал:

- Здравствуй, Москаленко! Я не думал увидеться с тобою в здешней жизни. Какими судьбами занесло тебя в эту пустыню?

- Я тебе расскажу это после, - отвечал Москаленко, соскочив с лошади и бросившись обнимать Огневика. - Слава Богу, что я нашел тебя! - примолвил Москаленко. - У меня есть для тебя добрые вести!

- Я не жду и не надеюсь добрых вестей в здешнем мире, - отвечал Огневик. - Я умер для света!..

- Пустое, брат! - возразил Москаленко. - Ты волен отказаться от света во всякую пору, но не можешь отказаться от отечества, когда оно в опасности, когда чужеплеменник раздирает и язвит его железом и пламенем, когда угрожает ему рабством… Огневик! Отечество - вот первая святыня, драгоценнее души и жизни, а наша святая Русь теперь в опасности, наша Русь призывает сынов своих к оружию… Нет, Богдан! Бог и царь, вера и закон повелевают тебе возвратиться под знамена нашего прежнего военачальника, нашего батьки, старика Палея…

- Как! Палей жив, Палей возвращен!.. Слава Богу! Теперь я умру спокойно!.. - воскликнул Огневик.

- Так, Палей снова на коне, Палей в прежней славе! Но и Палей, и все наши удальцы то и дело что вспоминают о тебе… Я тебе расскажу обо всем подробнее, только, ради Бога, накорми нас и призри моих раненых… Но я от радости и позабыл о хозяине… Благослови, святой отец! - Москаленко подошел к старику схимнику и поцеловал его руку. Старец осенил его крестом.

- Милости просим! - сказал Огневик. - Но вы у нас ничего не найдете, разве немного рыбы и муки…

- Чего же более! - вскричал один из казаков. - Коли есть мука, так будут галушки. Без того нам пришлось бы глодать кору или жевать мох в этом проклятом лесу…

Казаки слезли с коней, привязали их к деревьям и стали разводить огонь и делать для себя шалаш. Схимник пригласил раненых и Москаленку в свою землянку, сам перевязал раны страждущих и отдал Москаленке весь запас свой, мешок муки и лукошко сушеной рыбы. В землянке подложили дров на очаге и один из казаков стал варить пищу, между тем как другие искали корму для коней. Тщетно Москаленко старался возбудить любопытство в Огневике и заставить его самого рассказать свои приключения, со времени взятия Бахмача. Огневик не расспрашивал его ни о войне, ни о старых товарищах и не хотел отвечать на вопросы. Он был угрюм и грустен, сидел на обломке дерева, потупя глаза, и, казалось, не замечал происходящего вокруг него. Вопросы Москаленка как будто тревожили его. Казалось, что Огневик в уединении своем отвык от человеческих речей. Когда поставили ужин и казаки собрались в землянку, Огневик вышел и углубился в лес.