Войдя в комнату, Пэн бесцеремонно опустился на белоснежное покрывало софы и стряхнул пыль со своего старого поношенного халата. Некоторое время он молчал. Я сидел за столом и читал. Поднял голову, взглянул на него и опять уткнулся в книгу. И все же меня не покидала мысль, что на моей чистой софе сидит Пэн в старом халате.
– Ты не знаешь, Чжэн, сколько сейчас в Китае рабов? – спросил он вдруг своим обычным глухим голосом.
– Несколько миллионов, – ляпнул я, не задумываясь. Я не знал, верна ли эта цифра, но на днях слышал ее от одного приятеля. Меня этот вопрос никогда не интересовал.
– Несколько миллионов? Нет, десятки миллионов! – В его голосе зазвучала горечь. – Если понимать слово «рабство» шире, то, пожалуй, больше половины китайского народа – рабы.
«Как бы то ни было, сам я не раб, – подумал я с удовлетворением и взглянул на Пэна. – Почему он такой грустный?»
– А у тебя есть рабы? – спросил он вдруг без обиняков.
Я подумал: «Если он презирает меня за то, что у меня нет рабов, он ошибается – ведь у меня их шестнадцать». На губах моих заиграла самодовольная улыбка, и я гордо ответил:
– Разумеется, есть. Целых шестнадцать!
Он холодно усмехнулся. Брошенный на меня взгляд не выражал ни уважения, ни восхищения, одно лишь презрение. Он выказал пренебрежение к человеку, владеющему шестнадцатью рабами. Мыслимо ли это? Я глазам своим не верил, не понимал – почему? Я стал над этим размышлять. Внезапно меня осенило: возможно, он ведет себя так странно из зависти, ибо, судя по его достаткам, у него, конечно, нет рабов. И тогда я спросил его с участием:
– У вас в семье, наверное, не было рабов?
Он снова посмотрел на меня. На этот раз его взгляд был преисполнен гордости.
– Мои предки сами были рабами! – сказал он с достоинством. Он произнес это без малейшего стыда, словно говорил о своих заслугах.
Я пришел в еще большее изумление:
– Не может быть! Зачем ты скромничаешь? Ведь мы с тобой друзья.
– К чему мне скромничать, – удивился он, будто я произнес что-то необычное.
– Но ведь ты ясно сказал, что твои предки были рабами, – пояснил я.
– Мои предки в самом деле были рабами.
– Однако ты учишься в университете… – Я все еще отказывался верить его словам.
– Ты хочешь сказать, что потомки рабов не должны учиться в университете? – спросил он вызывающе. – Так ведь и твои предки вряд ли были свободными.
Я подскочил, схватившись руками за голову, словно меня ударили плетью. Мне было нанесено смертельное оскорбление. Я подошел к Пэну и бросил на него гневный взгляд:
– Ты думаешь, у меня предки такие же, как у тебя? Нет. Тысячу раз нет! Говорю тебе: у моего отца шестнадцать рабов, у деда было восемь, у прадеда – четыре. У моих древних предков тоже были рабы.
Откровенно говоря, я точно ничего не знал. Возможно, прадед мой был мелким торговцем и не имел рабов; может быть, сам он был дальним потомком раба. Но в мечтах своих я постоянно видел его сановником, владеющим прекрасным дворцом, наложницами и сотнями рабов.
Иногда я говорил:
– Мой прапрадед был сановником!
И вдруг Пэн осмелился так оскорбить меня, заявить, будто я – потомок раба. Ни разу в жизни я не терпел подобной обиды. И не потерплю! Я отомщу! Я бросил на Пэна взор, полный негодования. Наши взгляды скрестились, и вдруг, к удивлению своему, я почувствовал, как под его холодным ненавидящим взглядом постепенно улетучилось мое возбуждение. Ко мне вернулось спокойствие. Я подумал, что нужно быть с ним повежливее: ведь он спас меня. И я вернулся на свое место.
– Да, я верю тебе, – голос его был тверд. – такие, как ты, безусловно являются выходцами из рабовладельческой семьи, а такие, как я, – нет. Именно поэтому я горжусь собой. – В его словах звучала явная насмешка.
Я был уверен, что он ослеплен завистью, и рассмеялся. На его лице появилось выражение гнева. Он взмахнул рукой так, словно хотел, чтобы я исчез с его глаз.
– Ты смеешься? Да, я горжусь своим происхождением, чувства рабов близки мне… Но тебе не понять этого. Что можешь знать ты, предающийся сладостным снам под теплым одеялом в роскошном доме?… Как страстно желал бы я, чтобы раскрылись глаза у таких людей, как ты… Да, я потомок рабов! И не собираюсь скрывать этого. Могу во всеуслышание заявить, что я потомок рабов. Мои родители были рабами, мой дед был рабом, и мой прадед был рабом. Вряд ли в роду у нас найдется человек, который не был бы рабом.
Я подумал: он явно не в себе, и лучше всего под каким-нибудь предлогом выпроводить его, чтобы не натворил беды. Но тут он снова заговорил:
Читать дальше