Ги Мопассан - Денщик

Ведь мы, женщины, так слабы, мы теряем голову гораздо скорее, чем вы. К тому же, если раз оступишься, то падаешь все ниже и ниже. Разве я сознавала, что делала? Я понимала только, что одному из вас двоих грозит смерть, да и мне тоже, — и я отдалась этому скоту.

Вы видите, отец, я не ищу оправданий.

И вот, и вот случилось то, что я должна была бы предвидеть: он брал меня насильно снова и снова, когда хотел, запугивая угрозами. Он тоже был моим любовником каждый день, как и тот, другой. Разве это не ужасно? Какая страшная кара, отец!

Тогда я сказала себе: «Надо умереть». Живая, я не в силах была бы вам признаться в таком преступлении. Мертвая, я осмеливаюсь на все. Мне оставалось только умереть: ничто не смыло бы моего позора, я была слишком запятнана. Я не могла больше ни любить, ни быть любимой; мне казалось, что я оскверняю всех уже тем, что подаю им руку.

Сейчас я иду купаться и больше не вернусь.

Это письмо, обращенное к вам, отправлено моему любовнику. Он получит его после моей смерти и, не распечатав, доставит его вам, выполняя мою последнюю волю. А вы — вы прочтете его, возвратившись с кладбища.

Прощайте, отец, мне больше нечего вам сказать. Поступайте, как сочтете нужным, и простите меня».

Полковник вытер вспотевший лоб. К нему вернулось вдруг все его хладнокровие, никогда не изменявшее ему в дни сражений.

Он позвонил.

Вошел слуга.

— Пошлите ко мне Филиппа, — сказал он и выдвинул наполовину ящик письменного стола.

Вошел высокий угрюмый солдат с рыжими усами и тяжелым взглядом.

Полковник посмотрел на него в упор.

— Назови мне имя любовника моей жены.

— Но, господин полковник...

Старик вынул из приоткрытого ящика револьвер.

— Говори, живо, ты знаешь, что я не шучу.

— Слушаюсь, господин полковник... Это капитан Сент-Альбер.

Едва он произнес это имя, как пламя опалило ему глаза, и он упал навзничь с пулей во лбу.

Напечатано в «Жиль Блас» 23 августа 1887 года.