Ги Мопассан - Пьеро

В эту каменоломню спускаются раз в год, в ту пору, когда почву удобряют мергелем. Все остальное время она служит кладбищем для собак, обреченных на смерть; и часто, когда проходишь мимо этой дыры, до тебя доносится жалобный вой, яростный или полный отчаяния лай, душераздирающий визг.

Охотничьи собаки и овчарки в ужасе бегут от этой стонущей ямы, а если наклониться над ней, вас обдаст страшным зловонием — запахом гниения.

Страшные драмы разыгрываются там в темноте.

В то время, как, питаясь гниющими останками своих предшественников, на дне ямы подыхает пес, попавший туда дней десять — двенадцать тому назад, к нему неожиданно сбрасывают нового пса, более крупного и, разумеется, более сильного. Они теперь вдвоем, они голодны, глаза у них сверкают. Они подстерегают друг дружку, следят один за другим, боязливо выжидают. Но голод подстрекает их: они набрасываются друг на друга, долго и ожесточенно борются, и более сильный съедает более слабого, пожирает его живьем.

Когда было решено, что Пьеро «отведает мергеля», стали искать человека, который совершил бы эту казнь. Рабочий, укатывавший дорогу, запросил десять су. Г-жа Лефевр нашла, что это слишком дорого. Батрак соседа потребовал пять су; это тоже было много; наконец Роза заметила, что лучше всего им самим отнести Пьеро — в этом случае его не будут бить по дороге, и он не почует недоброго; и было решено, что они пойдут обе, когда начнет темнеть.

В тот вечер ему дали хорошей похлебки с кусочком мяса. Он вылакал все до последней капли и от удовольствия замахал хвостом; Роза взяла его и завернула в свой фартук.

Точно две воровки, женщины быстро зашагали по полю. Вскоре они увидели мергельную яму и подошли к ней; г-жа Лефевр наклонилась, прислушалась, не воет ли внизу какой-нибудь пес. Нет, ничего не было слышно; Пьеро будет один. Плачущая Роза поцеловала его и бросила вниз; обе женщины наклонились над ямой, насторожив слух.

Сперва они услышали глухой шум, затем пронзительный, жалобный вой раненого животного, потом прерывистый визг, вызванный болью, наконец отчаянный лай, мольбу пса, который, подняв голову, зовет на помощь.

Он тявкал, да, он тявкал!

Женщины были охвачены угрызениями совести, испугом, безумным и непонятным страхом и обратились в бегство. Роза бежала скорее, и г-жа Лефевр кричала ей вдогонку:

— Подождите меня, Роза, подождите!

Всю ночь их преследовали кошмары.

Госпоже Лефевр приснилось, что она сидит за столом и собирается есть суп, но, когда она сняла крышку с суповой миски, там оказался Пьеро. Он выскочил и укусил ее за нос.

Она проснулась, и ей показалось, что она слышит его тявканье. Она прислушалась; это ей только померещилось.

Она снова уснула и во сне очутилась на большой, бесконечно длинной дороге, по которой ей куда-то надо было идти. Вдруг посреди дороги она увидела корзинку, большую корзинку, брошенную каким-нибудь фермером, и ей почему-то стало страшно.

В конце концов она открыла корзинку, и Пьеро, спрятанный там, вцепился ей в руку и не выпускал ее; не зная, что делать, она бросилась бежать, а на руке у ней висела собака, не разжимавшая челюстей.

На рассвете, почти совершенно обезумев, она поднялась и побежала к мергельной яме.

Пьеро тявкал; он все еще тявкал, он тявкал всю ночь. Она заплакала и стала называть его всевозможными ласковыми именами. Он отвечал, и в голосе пса были все оттенки нежности.

Ей захотелось снова увидеть его, и она дала себе слово, что будет любить его до самой смерти.

Она побежала к землекопу, который добывал мергель, и рассказала ему, в чем дело. Он выслушал ее молча. Когда она кончила, он сказал:

— Вы хотите получить свою собачонку? Это будет стоить четыре франка!

Она вздрогнула; ее скорби как не бывало.

— Четыре франка! С ума сойти! Четыре франка!

— Что же вы думаете, я отнесу туда свои веревки, все свои приспособления, налажу все это и полезу с моим мальчиком в колодец, а там ваш проклятый пес меня еще покусает, и все это для вашего удовольствия! Не надо было бросать его.

Она ушла в негодовании. Четыре франка!

Вернувшись домой, она позвала Розу и рассказала ей о требованиях землекопа. Роза, как всегда покорная, повторяла:

— Четыре франка! Ведь это все-таки деньги, сударыня.

Затем предложила:

— А что, если бедному псу бросить чего-нибудь в яму, чтоб он с голоду не подох?

Госпожа Лефевр обрадовалась и одобрила эту мысль, и они снова отправились в путь с толстым ломтем хлеба, намазанного маслом.