Максимилиан Волошин - Заметки 1917 года

Отсюда 2 вывода: из законов внешнего мира мы не можем вывести для себя никакого морального долженствования (по нем мы учимся только ремеслу творчества), но мы можем и должны способствовать его образованиям. С др<���угой> же стороны, мы творим изнутри себя законы любви, которые отнюдь не согласуются и не вытекают из законов мира внешнего. Если познание — разум, то любовь — безумие. И то, и др<���угое> необходимо для развития мира, и основная моральная задача человека — согласить их в своих действиях: не мешая и сотрудничая работе духов-устроителей, внести- в нее свою стихию любви. Безумию дать разумное творческое русло. Здравый смысл увенчать ореолом безумия.

Мы живем в эпоху, когда всё сдвинуто в мире, нет устоев, нет чувства тяжести, мы не знаем, где верх и низ. Европа сорвана войной, Россия сорвана революцией. Наступило время, когда надо, с закр<���ытыми> глазами, как слепому, внутри себя нащупать те тяготения, те точки опоры, которые ускользнули в мире внешнем.

Две силы есть у творческой воли человека: познание и любовь.

Познание — сила негативная. Когда человеч<���еский> разум восходит в обратном порядке по ступеням творения небесных иерархий — духов-устроителей мира, — это является разумным познанием. Познание — это творчество, развернутое в обратном порядке. Понимание — негативный оттиск творения.

Все положительные творческие силы человека — в любви. Любовью он вносит в мир новое, ею он сочувствует в работе Иерархий в качестве одной из них.

Задачу человека в мире можно определить так: человек погружен во вселенную мудрости, в которой всё связано архитектурой причинности. Его задача оставить после себя вселенную любви.

Из двух основных требований: познания и любви — вытекает и отношение индивидуальности к настоящему и будущему.

Творческий орган человека по отношению к будущему — это ВЕРА, как волевая сила, дающая обличье невидимому, но уже сущему. Вера осуществляет то, что для разума чистое безумие.

По отношению к настоящему должна быть настороже сила противоположная вере — скептицизм. У личностей, творивших историю и обладавших интуицией здравого, критическое отношение к действительности всегда исправляло их природную религиозность. Отсюда у Наполеона ненависть к идеологии, у Цезаря — система доверия к людям, т. к. кажд<���ый> человек — семя будущего. Каждому политическ<���ому> творцу необходимы скептицизм по отношению к фактам и доверие по отношению к людям: и то, и др<���угое> заставляет выявлять события и явления свой истинный лик.

Социализм является явлением отрицательным, потому что для направления настоящего он недостаточно практичен, а для выявления будущего его идеал слишком мелок.

В настоящем он ограничивает свою роль справедливым распределением плодов производства, не заботясь ни о практичном, ни о моральном упорядочении его.

В будущем он ставит неприглядный и легко достижимый идеал сытого и комфортабельно обставленного человека.

Это делает социалистов избранными носителями того рабьего духа, который распространяют в мире демоны машин, которые, подобно всякой силе, данной в руки человеку, стремятся не работать на него, а стать его господами.

Россия знала политич<���ескую> опасность всегда с востока и никогда с запада. С вос<���тока> она себя защищала и, защищая, завоевывала, — по мере того, как восточные колоссы, ей грозившие, сами начинали разлагаться. Завоевывая на востоке, она сама вносила в завоеванные области сравнительный порядок. Между тем, с запада, то есть от скандинавско-германских племен, она сама получала порядок, добровольно принимая и прося даже о внутренн<���их> захватах. Для герм<���анского> племени так же естественно распространяться на восток за счет России, как России естественно распространяться на восток за счет обломков великих мусульманских и монгольских царств.

И в том, и в др<���угом> случае завоевание облегчалось соблазном относительного порядка. Европейская Россия явл<���ялась> естественной областью германской колонизации, как сфера наименьшего сопротивления, в том узком международном корсете, который сдавил Срединную Империю, Поэтому для Германии необходимее всего было раздробить внутренн<���ее> имперское единство России, которое, само будучи германского типа и характера, тем не менее мешало и грозило герм<���анским> планам и самому бытию Германии.