Марио Льоса - Вожаки

— Что там, Куэра?

Коза натягивает веревку, привязанную к воткнутому в песок колышку. Женщина с трудом поднимается на ноги. Метрах в пятидесяти от них на фоне неба четко вырисовывается силуэт мужчины. Тень на песке опережает его. Женщина козырьком приставляет ладонь к глазам. Быстро осматривается, замирает. Мужчина уже совсем близко; он высокий, тощий, черный. У него курчавые волосы и насмешливые глаза. Выцветшая рубаха развевается над байковыми штанами, закатанными до колен. Ноги — как два черных гвоздя.

— Добрый вечер, сеньора Мерседитас, — говорит он издевательски сладким голосом.

Женщина бледнеет.

— Чего тебе? — бормочет она.

— Ведь вы узнаете меня, правда? Прекрасно, я очень рад. Если уж вы так любезны, я бы съел чего-нибудь. И выпил. Страсть как пить хочется.

— Там, в лавке, пиво и фрукты.

— Вот спасибо, сеньора Мерседитас! Вы так добры. Может, составите мне компанию?

— Зачем это? — Женщина подозрительно косится на него; она толстая и в годах, но кожа у нее все еще свежая и гладкая; ходит донья Мерседитас босиком. — Ты прекрасно знаешь, где что лежит.

— Просто не люблю есть один, — доверительно сообщает мужчина. — Как-то грустно.

Женщина мнется. Потом направляется к лавке, приволакивая ноги по песку. Входит. Открывает бутылку пива.

— Спасибо, большое спасибо, сеньора Мерседитас. Но мне бы лучше молочка. Раз уж вы все равно открыли эту бутылку, почему бы вам не выпить ее самой?

— Не хочется.

— Да ну, сеньора Мерседитас, бросьте! Выпейте за мое здоровье.

— Не хочу.

Лицо мужчины из умильного делается злым и жестким.

— Вы что, оглохли? Я же сказал: пейте. Ваше здоровье!

Женщина обеими руками подносит бутылку ко рту и пьет медленно, маленькими глотками. На грязном выщербленном прилавке сияет белизной банка с молоком. Отогнав рукой мух, мужчина берет банку и делает большой глоток. Над губой остается след от жирной пенки, который он тут же шумно убирает языком.

— Ах! — Он с наслаждением облизывается. — Какое вкусное молоко, сеньора Мерседитас! Это ведь козье, верно? Мне очень понравилось. Вы уже допили бутылку? Так почему бы не открыть еще одну? Ваше здоровье!

Женщина беспрекословно подчиняется. Гость жадно пожирает два банана и апельсин.

— Послушайте, сеньора Мерседитас, не спешите так. У вас пиво течет по подбородку. Платье намочите. Зачем же вещь портить? Откройте-ка еще бутылочку и выпейте за Нуму. Ваше здоровье!

Мужчина повторяет „Ваше здоровье!“, пока на прилавке не выстраиваются в ряд четыре пустые бутылки. У женщины стекленеют глаза; она рыгает, потом сплевывает и тяжело опускается на мешок из-под фруктов.

— Боже мой! — восклицает гость. — Ну что за женщина! Да вы, извиняюсь, пьяненькая, сеньора Мерседитас!

— Издеваешься над старухой? Тебе это зачтется, Хамайкино, [36] Хамайкино — выходец с Ямайки (исп. Jamaica). вот увидишь. — Язык у нее заплетается.

— Правда? — равнодушно отзывается мужчина. — Кстати, а Нума когда придет?

— Нума?

— Полно, сеньора Мерседитас, вы просто невозможны! Хватит притворяться, что ничего не понимаете. Так во сколько он придет?

— Ты грязный черномазый Хамайкино. Нума тебя убьет.

— Ох, не пугайте меня, сеньора Мерседитас! — Мужчина зевает. — Ладно, похоже, время у нас есть. До ночи, по крайней мере. Как насчет поспать?

Мужчина встает и выходит. Он направляется к козе. Животное смотрит на него недоверчиво. Негр отвязывает козу и возвращается в лавку, насвистывая и на ходу завивая веревку спиралью. Женщины нет. Движения мужчины сразу утрачивают свою чувственную медлительность. Бормоча проклятия, он большими шагами обегает двор. Потом кидается в лес. За ним увязывается коза. Она и обнаруживает женщину под кустом, подбегает и начинает лизать ее лицо. Хамайкино смеется, видя, какие злобные взгляды бросает на козу хозяйка. Один взмах его руки — и донья Мерседитас плетется обратно к лавке.

— Нет, все-таки вы ужасная женщина. Что это вам в голову взбрело!

Он связывает сеньоре Мерседитас руки и ноги. Потом поднимает ее и укладывает на прилавок. Некоторое время насмешливо поглядывает на нее, а потом вдруг начинает щекотать ей широкие потрескавшиеся подошвы ног. Женщина трясется от хохота, в глазах у нее отчаяние. Прилавок довольно узкий: ерзая от смеха, донья Мерседитас постепенно сползает к самому краю и наконец тяжело обрушивается на пол.

— Ну что за ужасная женщина, честное слово! — смеется гость. Притворяется, что без сознания, а сама подсматривает одним глазом. Вы просто неисправимы, сеньора Мерседитас!