Саки - Молчание леди Энн

– Пожалуй, – заметил он, заняв позицию в центре ковра перед камином, которую дон Тарквинио после уговоров уступил ему, – я и в самом деле был не прав. Я готов, если получится, направить жизнь в более счастливое русло, попытаться стать другим.

Он смутно представлял себе, как это может быть осуществлено. Искушения являлись ему, в его среднем возрасте, ненавязчиво, исподволь, словно к забытому всеми мальчишке из мясной лавки, который в феврале выпрашивает рождественский подарок, потому что не получил его в декабре. Как поддаваться искушениям, он знал не более, чем о том, как покупают ножи для чистки рыбы или меховые боа, которые женщины принуждены целый год продавать в убыток себе, помещая объявления в газетах. И все же было что-то привлекательное в том, что никто не заставлял его отказываться от несуществующих тайных пороков.

Леди Энн не выказывала ни малейших признаков заинтересованности.

Эгберт обеспокоенно глядел на нее сквозь очки. Потерпеть жестокое поражение в споре с ней – не новость. Потерпеть жестокое поражение в монологе – это что-то новое и унизительное.

– Пойду переоденусь к обеду, – объявил он голосом, в который, как он того и хотел, вкрались нотки суровости.

Когда он подошел к двери, приступ слабости заставил его еще раз обратиться к ней:

– Не слишком ли глупо мы себя ведем?

«Дурак», – мысленно произнес дон Тарквинио, когда за Эгбертом закрылась дверь. После чего поднял бархатные передние лапы и легко вскочил на книжную полку, находившуюся под самой клеткой со снегирем. Казалось, он впервые обратил внимание на птицу, на самом же деле давно вынашивал теорию, в соответствии с которой действовать нужно тогда, когда замысел окончательно созрел. Снегирь, воображавший себя недоступным, неожиданно съежился, превратившись в птицу нормальных размеров, а затем принялся бить крыльями и пронзительно кричать. Без клетки он стоил двадцать семь шиллингов, однако леди Энн не сделала никаких попыток, чтобы вмешаться.

Она была мертва уже два часа.

Опера К. В. Глюка (1779).