Владимир Набоков - Просвечивающие предметы

Была ли она ему верна в течение месяцев брака, проведенных в легкомысленной, распущенной, веселой Америке? В первую и последнюю зиму своего замужества она несколько раз ездила без него кататься на лыжах в Аваль (Квебек) и в Чут (Колорадо) {23} 23 …Аваль (Квебек) и… Чут (Колорадо)… — В контексте обыгрывается перекличка этих названий с английским avalanche (лавина), мифологическим «Авалон» (у древних кельтов — потусторонний мир, «остров блаженных») и французским chute (падение). . Оставаясь один, он запрещал себе воображать банальности измены, — как она позволяет парню взять себя за руку или поцеловать, прощаясь перед сном, — картины для него ничуть не менее мучительные, чем самая страстная постельная сцена. Стальная дверь присутствия духа оставалась надежно замкнутой, но едва она появлялась на пороге, загорелая и сияющая, подтянутая, как стюардесса в своем синем жакете с плоскими пуговицами, сверкающими, как золотые жетоны, — дверца распахивалась и дюжина гибких молодых атлетов, пожирая глазами его жену, заводила хоровод вокруг нее во всех придорожных приютах его фантазии, хотя на самом деле, как мы знаем, она в полной мере согрешила лишь дюжину раз за компанию с Мари, Хуаной и их друзьями {24} 24 …в полной мере согрешила лишь дюжину раз за компанию с Мари, Хуаной и их друзьями… — В оригинале непереводимая игра слов: she had enjoyed full conjunction with only a dozen crack lovers in the course of three trips — фраза может быть понята двояко, как описание либо эротического, либо наркотического опыта героини. , чей узкий круг на курорте не расширялся.

Всем, и особенно ее матери, так и осталось совершенно непонятно, почему Арманда вышла замуж за довольно обыкновенного американца с довольно средним достатком, но нам пора заканчивать разговор о любви.

Во вторую неделю февраля, примерно за месяц до того, как их разлучила смерть, Персоны полетели на несколько недель в Европу: Арманда — к матери, умирающей в бельгийской больнице (верная дочь прибыла слишком поздно), Хью — навестить, по просьбе издательства, господина R. и еще одного американского писателя, тоже живущего в Швейцарии {25} 25 …и еще одного американского писателя, тоже живущего в Швейцарии. — Напомним, что именно в Швейцарии жил американский писатель Владимир Набоков. . Шел сильный дождь, когда он высадился из такси у большого, старого, некрасивого дома R. над Версексом. Он поднялся по усыпанной гравием дорожке, вдоль которой с двух сторон бежали пузырящиеся потоки дождевой воды. Входная дверь была приоткрыта, и, вытирая ноги о коврик, он с приятным удивлением увидел в холле Джулию Мур, стоящую к нему спиной у столика с телефоном. Он узнал ту же, что и прежде, прелестную мальчишескую стрижку и оранжевую блузку. Когда он кончил вытирать ноги, она положила трубку и оказалась совершенно иной девушкой.

— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она, устремив на него улыбающийся взгляд. — Я заменяю мистера Тамворта, пока он отдыхает в Марокко.

Хью Персон прошел в библиотеку — удобно обставленную, но недостаточно освещенную комнату, решительно старомодного вида, уставленную энциклопедиями, словарями, справочниками и авторскими экземплярами авторских книг в многочисленных изданиях и переводах. Он уселся в складное кресло и достал из портфеля перечень вопросов для обсуждения. Главные вопросы были таковы: как в рукописи «Транс-ля-тиций» загримировать ряд слишком узнаваемых персонажей и что делать с заглавием, невозможным с коммерческой точки зрения.

В этот момент вошел R. Он уже три или четыре дня не брился, на нем был нелепый синий комбинезон, в котором, как он считал, удобно размещать различные орудия труда — карандаши, шариковые ручки, три пары очков, карточки, сшиватель, клейкую ленту и невидимый миру кинжал, который он после нескольких приветственных слов приставил к горлу Персона.

— Я только могу повторить, — сказал он, падая в кресло, освобожденное Хью, которому он указал на такое же кресло напротив, — то, что уже не раз говорил. Можно выхолостить кошку, но не моих персонажей. Что касается названия, которое есть не что иное, как в высшей степени респектабельный синоним слова «метафора», то никакие ретивые жеребцы его из-под меня не вырвут. Мой врач посоветовал Тамворту запереть погреб, что тот и сделал, а ключ спрятал, а дубликат будет готов только в понедельник, а я, знаете, слишком горд, чтобы покупать дешевые вина в поселке. Поэтому все, что я могу предложить — ты уже заранее качаешь головой, сынок, и правильно делаешь, — это банка абрикосового сока. Теперь поговорим о советах и клеветах. Ваше письмо, сударь, довело меня до зеленого каления. Меня обвиняют в том, что я порчу невинных девушек, но если позволите каламбур, то портить своих невидных детушек я не позволю.