Владимир Набоков - Просвечивающие предметы

В двух разных кабачках он выпил пива. У витрины спортивного магазина он помедлил, помедлил и купил прелестный серый свитер с отложным воротником и вышитым на сердце маленьким, очень красивым американским флагом. «Сделано в Турции» — пролепетала этикетка.

Только он подумал, что надо еще подкрепиться, как увидел ее — она сидела за столиком в уличном кафе. «Ю» к ней кинулся, полагая, что она одна, потом заметил, но слишком поздно, еще одну сумочку на противоположном кресле. В ту же самую минуту из помещения вышла ее подруга и, садясь на свое место, произнесла прелестным нью-йоркским голоском с теми распутными нотками, которые он узнал бы и в раю:

— Какая-то сатира на сортир.

Тем временем Хью Персон, не в силах содрать с лица маску приветливой ухмылки, подошел к ним и был приглашен составить им компанию.

Дама за соседним столиком, забавным образом напоминающая Персонову покойную тетку Мелиссу, которую мы так любим, читала «Еральд Трибюн». Арманда надеялась (в расхожем смысле слова), что Джулия Мур и Перси уже встречались. Джулия тоже в этом не сомневалась. Не сомневался — о, да — и Хью. Позволит ли двойница тетушки взять свободный стул? Да, конечно. Тетушка, добрейшая душа, живет с пятью кошками в игрушечном домике в конце березовой аллеи, в тишайшей части…

Тут нас прерывает оглушительный грохот — невозмутимая официантка, женщина бедная, но бедная по праву, уронила поднос с пирожками и бутылками и, присев на корточки, с лицом по-прежнему невозмутимым, рассыпалась на тысячу быстрых мелких характерных для нее движений. Арманда сообщила Перси, что Джулия специально приехала к ней из Женевы, чтобы перевести несколько фраз, с помощью которых собирается «произвести впечатление» на своих русских друзей, к которым завтра летит в Москву. А Перси приехал сюда работать с ее отчимом.

— Слава Богу, бывшим отчимом, — сказала Джулия. — Кстати, Перси, если это теперь твой nom de voyage, [22] псевдоним путешественника (фр.). ты тоже можешь мне помочь. Арманда уже объяснила, что мне надо пленить кое-кого в Москве, — людей, которые обещали познакомить меня с одним молодым и знаменитым русским поэтом. Арманда меня снабдила разными чудными словечками, но мы застряли на (доставая из сумки клочок бумаги), — я хочу знать, как сказать: «Какая хорошенькая церквушка» и «Сколько снега». Понимаешь, мы сперва переводим на французский, и она считает, что это будет rafale de neige, [23] вьюга (фр.). но не может же быть по-французски rafale, a по-русски «рафалович» {19} 19 «Рафалович». — Набоков обыгрывает здесь фамилию поэта-эмигранта Сергея Львовича Рафаловича (1875–1943), автора более 20 поэтических книг. В рецензии Набокова на два его сборника (Руль, 1927, 19 января) отмечены многословие, «слишком гладкая неяркость» и «склонность к тем общим идеям, которые спокон веков встречаются в стихах, не становясь от этого ни более верными, ни менее ветхими». Те же недостатки, очевидно, присущи и тому «знаменитому московскому поэту», с которым собирается встретиться Джулия. , или как там они говорят.

— Это будет congère, [24] сугроб (фр.). — сказал наш Персон, — слово женского рода, так говорила моя мать.

— Значит, по-русски сугроб, — сказала Арманда, сухо добавив: — Только в августе там не очень-то много снега.

Джулия засмеялась. Джулия выглядела здоровой и счастливой. Джулия была даже красивее, чем два года назад. Станет ли она теперь мне сниться — с этим новым рисунком бровей, с длинными волосами? Как быстро сны поспевают за модами? Приснится ли она мне в следующий раз все еще с прической японской куклы?

— Можно, я вам что-нибудь закажу? — сказала Арманда, обращаясь к Перси, но без пригласительного жеста, какими обычно сопровождаются подобные фразы.

Перси выпил бы, пожалуй, чашку горячего шоколада. Сладко и страшно — снова встретить на людях предмет прежней огненной страсти! Арманде, конечно, нечего опасаться. Совсем другой класс, нет сравнения. Хью пришла на память известная новелла R. — «Прошедшее, настоящее и будущее».

— Послушай, Арманда, мы ведь кажется еще не все перевели?

— Мы и так уже два часа на это потратили, — сказала Арманда довольно сердито, не понимая, наверное, что ей нечего опасаться. Сладость была совсем другого — скорее интеллектуального или художественного свойства, в точности как в новелле у Р.: шикарный господин в темно-синем клубном пиджаке ужинает на освещенной веранде с тремя декольтированными красавицами — Алисой, Беатой и Виолой, которые до этого никогда не встречались: А. — бывшая любовь, Б. — теперешняя его любовница, В. — будущая жена.