Морган Робертсон: Тщета, или крушение «Титана»

«И у тебя есть связи в Вашингтоне?»

«Никаких абсолютно».

«И чем тогда объясняется эта твоя позиция — которая не может принести пользу тебе, ни, бесспорно, нанести вред, о котором ты говоришь?»

«Тем, что я могу совершить один хороший и сильный поступок в своей бесполезной жизни — я могу поднять такую бурю негодования в двух странах, которая навсегда покончит с этой бессмысленной тратой людей и имущества во имя скорости. Это спасет сотни рыболовных судов, и других, теряемых ежегодно их владельцами, спасет экипажи для их семей».

Оба встали, и пока Роуланд с горящими глазами и сжатыми кулаками излагал свое заявление, капитан расхаживал по комнате.

«Такая цель может обнадеживать, Роуланд», сказал последний после паузы, «но для ее достижения недостаточно твоих сил или моих. Вполне ли достаточна сумма, которую я назвал? Назначишь ли ты собственную ставку в этой игре?»

«Я могу назначить выше, но ваша компания не так богата, чтобы купить меня».

«Ты как будто человек без честолюбия. Но у тебя должны быть потребности».

«Пища, одежда, жилье… и виски», сказал Роуланд с горьким, самоуничижительным смешком. Капитан взял из подвесного лотка графин с двумя стаканами и, поставив их перед собой, сказал:

«Вот одна из твоих потребностей, наливай». Роуланд с блеснувшими глазами наполнил стакан, и ему последовал капитан.

«Я выпью с тобой, Роуланд», сказал он; «за лучшее взаимопонимание между нами». Он выпил залпом, после чего ждавший его Роуланд сказал: «я предпочитаю пить один, капитан», и одним глотком выпил свой виски. Лицо оскорбленного капитана вспыхнуло, но он сдержался.

«Сейчас иди на палубу, Роуланд», сказал он; «Я поговорю с тобой еще раз, прежде чем мы увидим берег. А до тех пор я требую — не прошу, а требую — чтобы у тебя не было лишних разговоров об этом со своими товарищами.

Первому помощнику, сменившемуся после восьмой склянки, капитан сказал: «Он сломленный человек со временами пробуждающейся совестью. Но его не купишь и не запугаешь — ему известно слишком многое. Однако мы узнали его слабое место. Если он вдрызг накачается прежде, чем мы станем в док, его свидетельства не будут стоить ничего. Вы его напоите, а я встречусь с врачом для подготовки наркотика.

Когда после семи утренних склянок Роуланд явился завтракать, в кармане своего бушлата он нашел фляжку объемом в пинту, которую он почувствовал, но не извлек на глазах у своих товарищей по вахте.

«Так, капитан», подумал он, «вы, стало быть, один из тех наивных и скучных негодяев, какие обычно ускользают от закона. Я оставлю для вас как улику это спиртное с наркотиком». Но спиртное было без наркотика, как он узнает позже. Это были добрые виски “Leader” для согревания внутренностей, покуда капитан находился в раздумьях.

Утром случилось происшествие, далеко отвлекшее мысли Роуланда от ночных событий. За несколько часов яркий солнечный свет собрал на палубе пассажиров, словно пчел, и две широкие процессии напоминали городские улицы, судя по их окраске и оживлению. Вахта занималась обычной уборкой, и Роуланд, со шваброй и ведром, драил окрашенный в белый цвет правый гакаборт, будучи скрытым из виду рубкой, которая загораживала тесный участок на корме. В это укрытие забежала девочка, смеющаяся и кричащая и, скача от избытка энергии вверх и вниз, прицепилась к его штанинам.

«Я бежала», сказала она «я бежала от мамы».

Осушая влажные завязки своих брюк, Роуланд поднял ребенка и ласково сказал: «Вот что, малышка, давай беги обратно к маме. Здесь для тебя плохая компания». Невинные глаза улыбнулись ему в лицо, и затем — глупый поступок, совершаемый только холостяками — он поднял ее над ограждением с забавно угрожающим видом. «Выбросить тебя рыбам, детка?» спросил он, и его лицо смягчилось неуместной улыбкой. Ребенок издал легкий испуганный крик, и тут из-за угла появилась молодая женщина. Словно тигрица она прыгнула к Роуланду, схватила ребенка, пристально взглянула на него расширившимися глазами, и исчезла, оставив его обмякшим и обессиленным, тяжело дышащим.

«Это ее дочь», простонал он. «Так смотрят матери. Она замужем… замужем». Он снова взялся за работу чистильщика, с лицом, подтверждавшим совпадение цветов морского загара и очищавшейся краски.

Спустя десять минут капитан в своем кабинете слушал жалобу мужчины и женщины, чрезвычайно встревоженных.

«Так вы говорите, полковник», сказал капитан, «что Роуланд является вашим старым врагом?»