Иван Франко: Захар Беркут

Она устояла на ногах, не выпустив из рук оружия. Крепко сжимала окованное серебром копье; за плечами у нее висел тугой лук и колчан со стрелами, а за красивым кожаным поясом, который как литой охватывал ее стройный девичий стан, были заткнуты топор и широкий охотничий нож с костяным черенком. Свалившись неожиданно в темную пропасть, она, однако, ни на миг не испытала страха, а лишь начала озираться по сторонам, ища какого-нибудь выхода. Сначала она не могла ничего разобрать, но вскоре ее глаза привыкли к полумраку, и тогда она увидела такое зрелище, которое наполнило бы и самого отчаянного храбреца смертельным ужасом. Не далее, как в пяти шагах от нее, лежала громадная медведица возле своих малышей и сердитыми зеленоватыми глазами смотрела на незваную гостью. Мирослава содрогнулась. Вступить ли в борьбу со страшным зверем, или искать выхода и позвать на помощь? Но не легко было найти выход: вокруг щетинился бурелом и обломки скал, и хотя с большим трудом и можно было бы перебраться через них, но на глазах у дикого зверя это было бы крайне опасно. Не предаваясь долгим размышлениям, Мирослава решила не трогать зверя, а только обороняться в случае нападения, и тем временем дать тревожный сигнал и позвать на помощь. Но едва она затрубила, как медведица вскочила с места и с ревом кинулась к ней! У Мирославы не было времени хвататься за лук — зверь был слишком близко. Она сжала обеими руками копье и, упершись плечами в каменный выступ, наставила копье на медведицу. Зверь, увидев блестящее железное острие, остановился. Обе противницы стояли так долгое время, не сводя глаз друг с друга, не изменяя ни одним движением своей позы. Мирослава не решалась первой нападать на медведицу; медведица высматривала, с какой стороны лучше кинуться на врага. Вдруг медведица схватила лапами большой камень и, поднявшись на задние лапы, уже готова была швырнуть им в Мирославу. Но в ту самую минуту, когда медведица поднималась на задние лапы, девушка могучим движением всадила ей копье между передних лопаток. Страшно взревела медведица и опрокинулась навзничь, обливаясь кровью. Но рана не была смертельна, и медведица тотчас же снова вскочила. Из раны текла кровь, но, невзирая на боль, медведица вновь кинулась на Мирославу. Опасность была страшная. Разъяренный зверь лез напрямик, угрожая теперь своими страшными зубами. Единственным спасением для Мирославы было — вскочить на каменный выступ, о который она упиралась плечами. Миг — движение — и она уже стояла на нем. На сердце у нее стало легче — теперь ее положение не было таким угрожающим, — в случае нападения она могла разить зверя сверху. Но едва Мирослава успела взглянуть, что делает медведица, как зверь уже стоял неподалеку от нее на выступе, издавая грозный рев и разевая окровавленную пасть. Холодный пот выступил на лбу у Мирославы; она видела, что теперь настала решительная минута, что на этой узкой каменной плите должна разыграться борьба не на жизнь, а на смерть и что победа останется за тем, кто сумеет удержаться на этом месте и столкнуть с него противника. Медведица была уже близко; Мирослава пыталась заслониться от нее копьем, но медведица схватила древко зубами и рванула его с такой силой, что едва не столкнула Мирославу с выступа; копье выскользнуло из ее рук, и зверь швырнул его прочь, в бурелом.

«Теперь придется погибать!» — молнией пронеслось в голове у Мирославы, но смелость не покинула ее. Она сжала обеими руками топор и приготовилась к последней схватке. Зверь придвигался все ближе: жаркое его дыхание Мирослава уже чувствовала на своем лице; мохнатая лапа, усаженная острыми когтями, протянулась к ее груди, — миг, и девушке пришлось бы, растерзанной, окровавленной, упасть с выступа, так как топорище было слишком коротко по сравнению с лапами огромного зверя.

— На помощь! — крикнула в смертельной тревоге Мирослава, и в ту же минуту над ее головою блеснуло копье, и медведица с проколотым горлом колодой рухнула вниз с выступа. Среди каменных нагромождений, над головой Мирославы, показалось радостное, пылающее живым огнем лицо Максима Беркута. Благодарный взгляд спасенной девушки пронизал все его существо. Но не было произнесено между ними ни одного слова. На это не было времени. Медведица была еще жива и с ревом вскочила опять. Одним прыжком оказалась она возле своих детенышей, которые, не понимая значения этой страшной борьбы, резвились, кувыркаясь, в логовище. Обнюхав их, медведица кинулась вновь к Мирославе. К этому девушка была готова и, подняв обеими руками топор, одним взмахом раскроила череп медведице. Заливаясь кровью, зверь упал и, дернувшись несколько раз всем телом, издох.