Оноре Бальзак - Крестьяне

Третий Сибиле, старший писец у нотариуса Корбине, собирался купить контору своего патрона и ждал только денежного поручительства от Судри, Гобертенов и Леклерков.

Последний сын секретаря служил в управлении государственными имуществами, но ему была обещана должность сборщика в управлении косвенными налогами, когда занимавший это место чиновник выслужит срок для получения пенсии и выйдет в отставку.

Наконец, младшая шестнадцатилетняя дочь Сибиле была просватана за капитана Корбине, брата нотариуса, и ему было выхлопотано место почтмейстера.

Конная почта в Виль-о-Фэ была в руках зятя банкира Леклерка, г-на Вигора-старшего, являвшегося и командиром местной Национальной гвардии.

Некая пожилая девица Гобертен-Валля, сестра супруги секретаря суда, занималась продажей гербовой бумаги.

Словом, в Виль-о-Фэ, куда ни повернись, всюду сидел сочлен этой незримой коалиции, вождем которой, признанным всеми от мала и до велика, был мэр города, главный агент всех лесопромышленников — Гобертен!..

Спустившись от супрефектуры в долину Авоны, вы также неминуемо сталкивались с г-ном Гобертеном: в Суланже — через чету Судри, через заместителя мэра, Люпена, управлявшего суланжским поместьем и состоявшего в постоянной переписке с графом, через мирового судью Саркюса, через сборщика податей Гербе, через доктора Гурдона, женатого на представительнице семейства Жандрен-Ватбле. Гобертен управлял селением Бланжи через г-на Ригу; Кушем — через содержателя почтовой станции, мэра сельской общины. По тому, как честолюбивый мэр Виль-о-Фэ распространял свое влияние на долину Авоны, легко догадаться, как он прибирал к рукам и остальной округ.

Глава банкирского дома Леклерк был пешкой, носившей депутатское звание. Он с самого же начала согласился уступить свое депутатское кресло Гобертену, как только сам станет сборщиком налогов по департаменту. Прокурор Судри должен был занять пост товарища прокурора при департаментском суде, а богатый судебный следователь Гербе рассчитывал на место члена судебной палаты. Таким образом, замещение этих должностей не только никого не ущемляло, а, наоборот, способствовало продвижению по службе молодых виль-о-фэйских честолюбцев и обеспечивало коалиции дружбу их семейств.

Влияние Гобертена было так велико, так значительно, что Ригу, Судри, Жандрены, Гербе, Люпены и даже сам Саркюс-богатый помещали свои капиталы, сбережения и тайные свои накопления по его указаниям. К тому же город Виль-о-Фэ верил своему мэру. Таланты Гобертена превозносились не менее его честности и обязательности: он готов был в лепешку разбиться для родных и знакомых, конечно, при условии, чтобы и ему платили тем же. Муниципальный совет обожал своего главу. Поэтому весь департамент осуждал г-на Мариота из Оссэра за то, что он пошел против милейшего г-на Гобертена.

Виль-о-фэйские буржуа сами не подозревали, какая они сила, ибо им еще не представилось случая проявить себя в деле; пока они хвастались только, что у них всюду свои люди, и считали себя добрыми патриотами. Итак, все было подвластно этой хитрой, хотя и неприметной тирании, которую все считали победой их города. Так, например, как только либеральная оппозиция объявила войну старшей ветви Бурбонов, Гобертен, не знавший, куда бы пристроить своего побочного сына по фамилии Бурнье, о существовании которого не подозревала мадам Гобертен, ибо тот давно проживал под присмотром Леклерка в Париже, где учился на типографского фактора, выхлопотал ему патент на открытие типографии в Виль-о-Фэ. По совету своего покровителя молодой Бурнье стал издавать газету под названием «Авонский курьер», она выходила три раза в неделю и сразу же отбила доход от казенных объявлений у официального органа префектуры. Новая департаментская газета поддерживала правительство в целом, а в частности — левый центр и была чрезвычайно полезна для торговли, ибо регулярно печатала справочные цены бургундских рынков; в общем же она была полностью предана интересам триумвирата — Ригу, Гобертена, Судри. Очутившись во главе довольно выгодного предприятия, уже начавшего давать некоторую прибыль, Бурнье стал ухаживать за дочерью стряпчего Марешаля. Этот брак считали вполне вероятным.

Единственным чужаком в этом огромном авонском клане был инженер путейского ведомства, поэтому общественное мнение настоятельно требовало замены его г-ном Саркюсом, сыном Саркюса-богатого, и по всему можно было заключить, что этот «недосмотр» скоро будет исправлен.