Оноре Бальзак - Беатриса

— Неужели, — вмешался барон, — мадемуазель де Туш собирается помешать Каллисту жениться, когда пробьет его час? Придется мне с ней поговорить.

— Могу вас заверить, батюшка, что Фелисите не будет препятствовать моему браку.

— Ничего не понимаю, — сказала слепая старуха; она ведь не знала о внезапно вспыхнувшей страсти своего племянника к маркизе де Рошфид. Мать не выдала секрета сына; в подобных вопросах женщины инстинктивно хранят молчание. Старая девица впала в глубокое раздумье; она прислушивалась к разговорам, старалась по звуку голоса, по шуму шагов разгадать тайну, которую от нее скрывали.

Вскоре вернулся Гаслен и заявил, что его юному хозяину нет нужды ехать в Сен-Назер, — и без того известно, что мадемуазель де Туш и ее гостья вернутся в Туш одни, и узнал это он, Гаслен, в городе от Бернюса, — тот отвозил на пристань вещи обоих господ.

— Они возвращаются одни! — вскричал Каллист. — Скорее седлай мою лошадь!

По тону молодого хозяина Гаслен решил, что происходит что-то важное; он оседлал лошадей, зарядил, ни слова никому не сказав, пистолеты и оделся, чтобы последовать за Каллистом. Каллист был счастлив, что Клод и Конти уехали, он думал только о предстоящей встрече в Сен-Назере и замирал при мысли, что будет сопровождать маркизу; он схватил руки отца и нежно пожал их, расцеловал мать и обнял старуху тетку.

— По правде говоря, куда приятнее, когда он весел, чем когда он печалится, — произнесла старуха Зефирина.

— Куда ты направляешься, сынок? — осведомился отец.

— В Сен-Назер.

— Черт побери! А когда же свадьба? — спросил барон, который решил, что его сын понесся навстречу Шарлотте де Кергаруэт. — Мне не терпится стать дедом, да и пора бы!

Когда Гаслен появился с явным намерением сопровождать Каллиста, юноша обрадовался, — значит, можно будет передать лошадь слуге и возвратиться в карете Камилла вместе с Беатрисой.

— Да ты парень с головой, — сказал Каллист, хлопнув Гаслена по плечу.

— А то как же, — ответил Гаслен.

— Послушай-ка, сынок, — сказал отец, выходя с Фанни на крыльцо, — береги лошадей, им ведь придется сделать немалый конец — добрых двенадцать лье.

Каллист вскочил на коня, обменявшись с матерью лукавым взглядом.

— Бесценное мое сокровище! — воскликнула она, видя, как Каллист нагнулся к луке седла, проезжая под аркой.

— Да сохранит его господь, — ответил барон, — боюсь, что нам уж не удастся сделать второго Каллиста.

Услышав эту игривую фразу в духе бретонских деревенских острот, баронесса вздрогнула всем телом.

— Мой племянник не так уж влюблен в Шарлотту, чтобы спешить ей навстречу, — сказала старая девица Мариотте, которая убирала со стола.

— Да не в том дело. В Туш приехала одна важная дама, вот он туда и понесся. Ничего не скажешь, по годам она ему больше подходит, — объявила служанка.

— Они убьют там нашего Каллиста, — произнесла мадемуазель дю Геник.

— От этого, барышня, не умирают, напротив, — возразила Мариотта; ее до глубины души обрадовал счастливый вид Каллиста.

Каллист загнал бы своего коня, если бы Гаслен вовремя не спросил хозяина, куда они так торопятся — не к отплытию ли корабля; как раз это меньше всего входило в намерения Каллиста, он отнюдь не желал встречаться ни с Конти, ни с Клодом и тотчас перевел лошадь на рысь. С несказанно приятным чувством вглядывался он в колеи, оставленные колесами кареты на песчаной дороге. «Она проезжала вот здесь, — думал он, охваченный каким-то безумным весельем, — на этих полях, на этих деревьях покоился ее взгляд».

— Какая красивая дорога, — сказал он Гаслену.

— Да уж, сударь, красивей нашей Бретани во всем мире нет края, — ответил слуга. — Ну где вы еще найдете такие изгороди? Все в цвету, а дороги все в зелени и вон как вьются.

— Ты прав, Гаслен.

— А вот и Бернюс едет.

— Спрячемся скорее, ведь в карете — мадемуазель де Пеноэль с племянницей.

— Где спрячемся-то?.. Бог с вами! Кругом пески.

Действительно, от песчаного берега Сен-Назера двигалась колымага, сколоченная без всяких ухищрений, со всей бретонской простотой. К великому удивлению Каллиста, в карете Бернюса было полно народа.

— Мадемуазель де Пеноэль с сестрицей и племянницей остались на берегу, они очень беспокоятся — все места в карете откупили таможенники, — пояснил возница Гаслену.

— Я пропал! — воскликнул Каллист.

И в самом деле, в карете восседали надсмотрщики таможни, которые, должно быть, спешили на соляные озера сменить своих собратьев. Каллист въехал на небольшую площадь, где стоит сен-назерская церковь, — оттуда открывается вид на Пембеф и живописное устье Луары, с ревом вливающей в море свои воды; он заметил Камилла и маркизу, которые махали на прощание платочками пассажирам, отплывавшим на пароходе. Беатриса была в тот день на редкость восхитительна: шляпка из рисовой соломки, украшенная маками и завязанная под подбородком пунцовыми лентами, бросала на ее лицо легкую тень, муслиновое платье в букетах красиво облегало стройный стан; она выставила вперед маленькую изящную ножку, обтянутую зеленой гетрой, и стояла, опираясь на зонтик прелестной ручкой в шведской перчатке... Нет более впечатляющего зрелища, чем женская фигура на вершине скалы, — невольно вспоминается статуя на пьедестале. Конти мог с борта видеть Каллиста, подошедшего к Фелисите.