Джон Апдайк: Кентавр

– Зачем вы ее нюхали?

– Думал, вдруг она отравленная.

– Ну и как?

– Не знаю, от нынешних детей всего ждать можно, – ответил Гаммел и добавил:

– Ничем не пахнет.

– Вряд ли они это сделали, – убежденно сказал Колдуэлл, вспоминая лица Ахилла и Геракла, Ясона и Асклепия, благоговейно ловивших каждое его слово.

– И откуда только у детей деньги, хотел бы я знать, – сказал Гаммел, словно стараясь отвлечь Колдуэлла от мрачных раздумий. Он поднял стальной стержень и обтер кровь перчаткой. – Хорошая сталь, – сказал он. – Такая штука стоит недешево.

– Отцы дают деньги паршивцам, – сказал Колдуэлл. Теперь он чувствовал себя крепче, мысли прояснились. Надо идти в школу, на урок.

– Слишком много завелось у людей денег, – сказал старый механик с усталой злобой. – Вся дрянь, какую в Детройте делают, нарасхват.

Его лицо снова стало серым от ацетиленового загара; морщинистое и дряблое, как смятый листок фольги, оно казалось почти женственным в тихой печали, и Колдуэлл забеспокоился.

– Эл, сколько с меня? Я должен идти. Зиммерман с меня голову снимет.

– Ничего не надо, Джордж. Бросьте. Я рад был вам помочь. – Он засмеялся. – Не каждый день приходится перерезать стрелу в ноге.

– Но мне, право, совестно. Я вас попросил как мастера, как специалиста...

И он сунул руку в карман, будто полез за бумажником.

– Бросьте, Джордж. Все дело заняло не больше минуты. Будьте великодушны, примите это одолжение. Вера говорит, что вы один из немногих, кто не отравляет ей жизнь.

Колдуэлл почувствовал, что лицо у него словно каменеет; интересно, много ли Гаммел знает о том, что отравляет Вере жизнь... Надо идти.

– Эл, я вам от души благодарен, поверьте.

Вот так всегда, не умеет он поблагодарить человека по-настоящему. Всю жизнь прожил в этом городе, привязался к здешним людям, а сказать не осмеливается.

– Постойте, – окликнул его Гаммел. – Может, возьмете? – И он протянул блестящую стрелу. Наконечник Колдуэлл еще раньше машинально сунул в карман.

– Ну ее к дьяволу. Оставьте себе.

– Да на что она мне? В мастерской и так полно хлама. А вы ее Зиммерману покажите. Нельзя, чтобы в наших школах так измывались над учителем.

– Ладно, Эл, будь по-вашему. Спасибо. Большое спасибо.

Серебристый прут был длинный, он торчал из бокового кармана, как автомобильная антенна.

– Учителя надо защищать от таких учеников. Пожалуйтесь Зиммерману.

– Сами пожалуйтесь. Может, вас он послушает.

– Что ж, может, и послушает. Я серьезно. Вполне может послушать.

– А я и не думал шутить.

– Вы же знаете, я был в школьном совете, когда его взяли на работу.

– Знаю, Эл.

– Я потом часто жалел об этом.

– И напрасно.

– Разве?

– Он человек неглупый.

– Да... конечно... но чего-то ему не хватает.

– Зиммерман умеет пользоваться властью, но дисциплину он не наладил.

Боль снова захлестнула ногу. Колдуэллу казалось, что он теперь видит Зиммермана насквозь и никогда не судил о нем так здраво, но Гаммел с досадным упорством только повторил:

– Чего-то ему не хватает.

Колдуэлл чувствовал, что опаздывает, и от беспокойства у него засосало под ложечкой.

– Мне пора, – сказал он.

– Ну, счастливо. Передайте Хэсси, что мы в городе скучаем без нее.

– Господи, да ей там хорошо, она веселая, как жаворонок. Всю жизнь только об этом и мечтала.

– А папаша Крамер как?

– Здоров как бык. До ста лет доживет.

– И вам не надоело ездить каждый день туда и обратно?

– Нет, честно сказать, я даже рад. Хоть с сынишкой могу поговорить. Когда мы жили в городе, я его почти не сидел.

– Вера говорит, у него светлая голова.

– Это от матери. Дай только бог, чтобы он не унаследовал мою уродливую внешность.

– Джордж, можно мне сказать вам одну вещь?

– Выкладывайте, Эл. Мы ведь друзья.

– Знаете, в чем ваша беда?

– Я глуп и упрям.

– Нет, правда.

«Моя беда в том, – подумал Колдуэлл, – что нога у меня болит, спасенья нет».

– В чем же?

– Вы слишком скромны.

– Эл, вы попали в самую точку, – сказал Колдуэлл и повернулся, чтобы уйти.

Но Гаммел его не отпускал.

– А как машина, в порядке?

Колдуэллы, пока не переехали на ферму в десяти милях от города, обходились без автомобиля. В Олинджоре куда угодно можно было добраться пешком, а до Олтона ходил трамвай. Но когда они снова откупили дом папаши Крамера, автомобиль стал необходим. Гаммел подыскал им «бьюик» тридцать шестого года всего за триста семьдесят пять долларов.