Мигель Астуриас - Ураган

— Да нет, ты не слыхал разве — они тоже не все свои бананы сумели вывезти.

— Для виду это, обман.

Поезд с лязгом затормозил, Мид вышел из вагона — шляпа на голове, трубка в зубах, чемодан в руке. Он сразу выделялся в толпе других пассажиров, смуглых, в потертых костюмах.

Объятия, приветствия, рукопожатия…

— Давайте скорее, — сказал Карл Розе, — тучи собираются, будет сильный дождь.

Бастиансито, братья Лусеро (старый Лусеро не приехал — лежал дома с приступом ревматизма) и Айук Гайтаны поздоровались с Лестером и вскочили на лошадей, Лиленд, Лестер и появившийся в последнюю минуту Уокер уселись в машину.

— Наши новости ты уже знаешь? — спросил Уокер, когда Карл Розе включил мотор.

— Слышал из уст самого Зеленого Папы. Они отказались покупать бананы. Мы погибли.

— Совсем не хотят? — огорченно спросила Лиленд.

— Совсем.

Ливень не заставил себя долго ждать. Потоки воды захлестнули их со всех сторон, дряхлая, полуживая машина Карла Розе едва ползла. Поднялся смех, посыпались шутки насчет старого драндулета, в котором пассажиры бултыхаются, как морковка в супе.

— Почему ты не купишь новую машину? — спросил Мид.

— Я человек чувствительный, с этой машиной связаны всякие лирические воспоминания. Мне и подумать страшно, что вся моя тоска о прошлом будет ржаветь в ущелье, куда Компания сбрасывает старые машины. Я ее и отстоял, а то она давно бы уже валялась колесами вверх среди всякого барахла, как сотни других машин. А у меня она еще бегает.

— Давай я ее в гостиной поставлю, — сказала Лиленд. — Стоят же в музеях кареты всяких королей. А ты сочинишь табличку с объяснениями для туристов, что, дескать, эта машина является ценным экспонатом, так как именно в ней сидел Карл Розе, когда начинались те события, которые…

— Брось, пожалуйста, свои шуточки!

— Ну нет, я еще только начала. И потом, я вовсе не шучу.

— Что ж, послушаем, какие происшествия случились с Карлом Розе, — весело сказал Уокер.

— Да нет, я лучше помолчу, а то Карл с досады взорвет свою тележку.

— Ну что ты. Она же ему дорога как память. Правда, Карл Розе, ты не можешь разбить свою таратайку, ты не допустишь, чтобы она ржавела на дне ущелья среди всякого хлама?

— Так вот: эта трогательная история началась так, как начинаются все приключения подобного рода. Карл Розе сидел в машине, изнывая от жажды любви. — Лиленд с трудом удерживалась от смеха. — Он нажал сигнал, и рожок завыл, выражая его чувства. Карл нажал опять… Еще, еще… И тут появилась наконец спящая красавица. Не подумайте, что она спала днем, дело было ночью. Дверца распахнулась и тотчас же захлопнулась — дама оказалась в ловушке. Удрать она не могла, у другой дверцы сидел сам герой — надежная стража. Мотор взревел, дрожь поднималась по ногам сидящих, все выше, выше… Герой прибавил скорость, мурашки пошли по коже, напряжение достигло предела, и наконец голова дамы упала на его плечо. Однако он, вцепившись в баранку, не мог отвести глаз от летящих навстречу поворотов… Надо было переключать скорость. Он протянул руку и нечаянно коснулся прелестной ножки… Первая скорость, вторая… Нежность кожи и очаровательная стройность ножки просто не поддаются описанию…

Видя, что Лиленд не умолкает, Карл Розе погнал машину изо всех сил. Пикантные подробности на фоне треска мотора. Машина резко затормозила перед домом Мида. Конец пути и конец забавной истории о похождениях Карла Розе.

Приехали на своих лошадях компаньоны. Мид открыл чемодан и стал раздавать подарки. Самый дорогой подарок, все это сразу увидели, он привез старому Лусеро — прекрасный пистолет. Потом пошли лампочки, яркие-щегольские платки, еще какие-то пестрые наряды… Жены компаньонов ахали, благодарили, восхищались…

Но о главном все еще не заговаривали. Удалось Миду сделать что-нибудь или нет?

Крестьяне неотрывно глядели на Мида, и он чувствовал в их взглядах все тот же проклятый вопрос, но никто так и не решился начать разговор.

— Завтра поговорим, ребята, — сказал Лестер.

Уехали Карл Розе и Эрни Уокер. Ушли толпой, ведя под уздцы лошадей, крестьяне, в жаркой вечерней тьме потонула машина, медленно растаяли силуэты людей.

Лиленд легла рядом с мужем. Что-то странное происходило с ней. Она чувствовала, как все то, что называлось раньше Лиленд, стерлось, исчезло, и она как бы парит в воздухе, без воли, без воспоминаний… В полном сознании, и все-таки прежде видеть означало видеть, слышать — слышать, осязать — осязать. А теперь?.. Она лежит рядом с мужем, видит и не видит, слышит и не слышит, осязает и не осязает. Кто знает, как рождаются облака? Кто знает, как рождаются дожди? И эта близость человека, жаждущего твоей любви, чью жажду может утолить всего лишь один твой взгляд, — как рождается она?