Михаил Лермонтов - Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени

Договор(стр. 183) — В этом стихотворении Лермонтов использовал текст своего юношеского стихотворения «Прелестнице» (1832).

«Прощай, немытая Россия…»(стр. 184). — Это одно из самых сильных и смелых политических произведений Лермонтова. В нем отразилась его страстная ненависть к самодержавно помещичьей России.

Наименование пашей — турецких военных сановников — в России иронически переносилось на жандармов. Иносказания такого рода представляли собою широко распространенное явление (ср. стихотворение «Жалобы турка» и примечание к нему). Если при этом учесть, что офицеры корпуса жандармов носили голубые мундиры, то становится ясным — в тексте Лермонтова «голубые мундиры» и «паши» равнозначны: в обоих случаях поэт говорит о жандармах и выражает надежду сокрыться «от их всевидящего ока, от их всеслышащих ушей».

Академик В. В. Виноградов отмечал, что при восприятии текста стихотворения важно правильное осмысление значения слова «преданный» в четвертой строке. Лермонтов употребляет его не в смысле «беспредельно верный кому-то» или «вероломно отданный в чью-то власть». Это слово заключает в себе смысл «отданный», «переданный», как оно употреблялось в первой половине XIX столетия. Подтверждение этому находится в одном из стихотворений самого Лермонтова:

(«Расстались мы, но твой портрет…»)

где это слово в той же форме страдательного причастия выступает в значении, указанном В. В. Виноградовым: «отданный во власть, предоставленный в распоряжение кого-нибудь». Другими словами: «И ты, им отданный во власть, народ».

Первый биограф поэта П. А. Висковатов предполагал, что стихотворение написано в 1841 году, накануне последнего отъезда поэта в кавказскую ссылку, после того как дежурный генерал граф Клейнмихель вызвал его к себе и передал предписание Бенкендорфа покинуть столицу в сорок восемь часов.

Утес(стр. 184). — И черновой автограф и беловой сохранились в альбоме, который подарил Лермонтову В. Ф. Одоевский накануне последнего отъезда поэта на Кавказ.

Белинский относил «Утес» к числу лучшие стихотворений Лермонтова.

Спор(стр. 185). — А. А. Краевский передавал слова Лермонтова, сказанные накануне его последнего отъезда на Кавказ: «Я многому научился у азиатов, и мне бы хотелось проникнуть в таинства азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов, и для нас еще мало понятны. Но, поверь мне, — обращался он к Краевскому, — там, на Востоке, тайник богатых откровений».

Под «Востоком» Лермонтов подразумевал Кавказ. Эти слова свидетельствуют о все возраставшем интересе Лермонтова к народам Кавказа, к их истории, быту, культуре. Не удовлетворяясь уже изображением событий кавказской войны, Лермонтов в последние годы жизни стремился постигнуть ее исторический смысл. С этим связаны его неосуществленные замыслы: роман из кавказской жизни «с Тифлисом при Ермолове, его диктатурой и кровавым усмирением Кавказа» и цикл стихов под общим названием «Восток». Слово «Восток», — на это обратил внимание Б. М. Эйхенбаум, — в альбоме Одоевского написано отдельно, как название стихотворного цикла, на обороте чистого листа, предшествующего автографу «Спора». Очевидно, открывать этот цикл должно было стихотворение «Спор» — аллегорическое изображение Кавказа и кавказской войны, завершающееся картиной победоносного вступления русской армии, предводительствуемой генералом Ермоловым.

Замысел «Спора» возник у Лермонтова после свидания с Ермоловым в Москве, зимою 1841 года.

Сон(стр. 187). — Замысел «Сна» мог быть внушен Лермонтову песней гребенских казаков «Ох, не отстать-то тоске-кручинушке». В ней поется о добром молодце, который видит во сне, будто он лежит убитый, с простреленным сердцем «на дикой степе».

«Они любили друг друга так долго и нежно…»(стр. 188). — Вольный перевод стихотворения Гейне «Sie liebten sich beide, doch keiner…», первые две строки которого стали эпиграфом. Как это бывало всегда, когда Лермонтов брался за перевод, так и на этот раз стихотворение у него обрело совершенно самостоятельный смысл.

Тамара(стр. 188). — В основу этой баллады положена грузинская легенда о царице Дарье, жившей когда-то в старинной башне над Тереком. Легенда гласит, что царица волшебною силою завлекала к себе на ночь путников, а под утро обезглавливала их и трупы сбрасывала в Терек. Эта легенда пересказана во многих книгах, авторы которых путешествовали в XIX веке по Военно-Грузинской дороге. Одну из них, — ее написал французский консул на Кавказе Ж. Гамба, — Лермонтов знал и упоминает ее в «Герое нашего времени» («Бэла»): «Переезд через Крестовую Гору (или, как называет ее ученый Гамба, le Mont St. Christophe) достоин вашего любопытства». Гамба пересказывает легенду о Дарье. Но существует другой вариант легенды, в котором мифическая Дарья носит имя исторической царицы Тамары. Очевидно, этот вариант точно так же был известен поэту.