Генри Мортон: От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

Я приходил в базилику каждое утро — единственный мужчина среди старых женщин. Возможно, священник, если он вообще обратил на меня внимание, подумал, что я самый набожный человек в Милане. Скелет святого Амвросия вызывал во мне глубокий интерес. Словно зачарованный, я смотрел, как падали со скрежетом стальные панели и открывали то, что я считаю одной из самых достойных созерцания реликвий в Европе.

В одном из писем святой Иероним вспоминал, как во время школьных каникул ходил с другими мальчишками играть в катакомбы. Это был 350 год, а стало быть, со времени издания Миланского эдикта прошло лишь тридцать семь лет, но юное поколение воспринимало уже свободу вероисповедания как нечто само собой разумеющееся и играло в прятки возле могил святых и мучеников, к которым деды их когда-то приближались на коленях.

Нынешнему сорокалетнему христианину те времена, должно быть, покажутся невероятными. Христианство входило в моду. Епископ Рима жил в императорском дворце Латеран, отданном Константином церкви. Император Константин построил также одну базилику над гробницей святого Петра, другую — над могилой святого Павла. Языческие храмы и церкви Рима мирно соседствовали друг с другом. Человек имел полное право принести жертву Юпитеру или — если ему этого бы захотелось — пойти в новую базилику Святого Петра в Ватикане и опустить платок на ограду могилы апостола. Пожилые христиане — те, что помнили камеры пыток, смотрели, должно быть, на изменившийся мир со смешанными чувствами. Возможно, им казалось, что вместе с терпением ушло и благородство. Христианство стало популярно, и богатые женщины, уютно устроившись на шелковых подушках, читали различные варианты Евангелия. Кто бы мог тогда подумать, что в следующем столетии Рим покорится варварам и многие богатые новообращенные станут монахами и монахинями и превратят свои дворцы в монастыри.

А пока Рим еще выглядел богатой и блестящей имперской столицей: улицы его были уставлены статуями и мраморными дворцами, хотя императоры и покинули город и управляли страной: один — из Милана, другой — из Константинополя. В один год со святым Иеронимом родился еще один римский мальчик — Амвросий. Вышел он из хорошей семьи. Мать мальчика, вдова, привезла его в Рим из провинции, вместе с братом и сестрой. Она хотела дать детям образование. Они, очевидно, вращались в высших христианских кругах. Рассказывают, что сестра его — Марцеллина — в раннем возрасте приняла покрывало монахини из рук самого папы Либерия, правившего с 353 по 356 год. Амвросий, однако, не сделался христианином, а стал изучать право. У нас нет сведений о том, что он был знаком со святым Иеронимом, хотя можно не сомневаться в том, что они бывали иногда под одной крышей. Оба учились юриспруденции и посещали суды. Интересно, что оба ходили с учебниками права по Риму в самом начале эпохи легализованного христианства, оба стали отцами церкви (двумя из четырех). Амвросию суждено было стать автором императорских декретов, запретивших язычество и закрывших языческие храмы. Иерониму предстояло жить в Вифлееме и переводить Библию на латинский язык, а потом, состарившись, услышать с содроганием в 410 году, что готы разграбили Рим.

И пока все эти события были еще в далеком будущем, два мальчика ходили по римскому форуму, замечая, как и остальные жители, дым, поднимавшийся над маленьким белым храмом. Там весталки возжигали священный огонь. Не надо было далеко ходить, чтобы увидеть жертвенный огонь над одним из бесчисленных алтарей. Мальчики наверняка видели странный обряд: авгуры, кормящие священных кур. Много раз, возвращаясь с лекций, они слышали рев тысячеголосой толпы, наблюдавшей за играми в Колизее. Вполне допускаю, что сидели они и на мраморных скамьях цирка, наблюдая за мчавшимися по кругу колесницами. В 350 году Рим оставался Римом.

Официально Амвросий был язычником, во всяком случае, достигнув к тридцати годам вершины профессионального мастерства, желания креститься он не изъявлял. Многие амбициозно настроенные молодые люди делали карьеру быстрее, если они, хотя бы формально, оставались язычниками, тем самым доказывая, что являются приверженцами государственной религии. Жизнь была гораздо проще, особенно в консервативных кругах: человек, если хотел, бросал у статуи Юпитера щепотку благовония и не устраивал скандала, когда ему приносили зажаренный на алтаре кусок мяса. А ведь за такие мелочи предыдущему поколению могли подрезать коленные сухожилия и отправить в шахту.