Оноре Бальзак - Мараны

Эти подробности дают лишь слабое понятие о бесчисленных пытках, какие переносила Хуана. Они возникали одна за другой. Каждый в обществе норовил кольнуть ее булавкой, меж тем ее душа предпочитала бы удары кинжала. Разве не были нестерпимы страдания Хуаны, когда Диар при ней получал оскорбления, но не чувствовал их, зато она вдвойне их чувствовала за него? Наконец пришла страшная минута, когда она со всей ясностью постигла свет и сразу познала те горести, которые в нем исподволь для нее накапливались. Хуана поняла, что ее муж совершенно неспособен подняться на высокие ступени социальной иерархии, и представила себе, как низко придется ему упасть, если мужество изменит ему. Тут она почувствовала к Диару искреннее сострадание. Будущее казалось ей очень мрачным. Она жила в вечном предчувствии несчастья, не зная, откуда оно придет. Это предчувствие таилось в ее душе, как зараза таится в воздухе; но она находила в себе силы скрывать под улыбкой свои томительные страхи. Хуана научилась больше не думать о себе. Воспользовавшись своим влиянием на мужа, она уговорила его отказаться от всех притязаний и найти для себя верное убежище в тихой, благотворной жизни у домашнего очага. Все несчастья шли от света, так не следовало ли перестать с ним общаться? В родной семье он обрел бы покой, уважение к себе; он царил бы в доме. Хуана ощущала в своей душе достаточно силы, чтобы взять на себя задачу сделать этого человека, недовольного собой, счастливым. Ее энергия росла вместе с жизненными трудностями; она нашла в себе скрытый, необходимый в ее положении героизм, была воодушевлена теми же светлыми упованиями, какие поддерживают ангела, призванного защитить христианскую душу, — суеверная поэзия, аллегорический образ нашей двойственной природы.

Диар отказался от своих честолюбивых планов, прекратил приемы и зажил в тесном семейном кругу (да простится мне столь обыденное выражение!). Но тут-то и оказался камень преткновения. Бедняга Диар был из числа беспокойных натур, испытывающих вечную потребность в движении; словно какой-то инстинкт гонит их прочь, едва они пришли, словно они задались целью беспрестанно двигаться взад и вперед, как те колеса, о которых говорится в священном писании. А может быть, он старался таким путем уйти от себя? Он не пресытился Хуаной, он ни в чем не мог ее упрекнуть, просто страсть его в силу обладания стала менее бурной, и к нему вернулся его прежний характер. Все чаще на него нападала хандра, сменяясь вспышками южной горячности. Чем женщина добродетельнее, чем она безупречнее, тем приятнее мужу уличить ее в какой-нибудь ошибке, хотя бы для того, чтобы доказать свое законное превосходство. А если жена внушает мужу безграничное уважение, он испытывает потребность изобрести для нее какую-либо вину. И тогда в отношениях между супругами мельчайшая песчинка вырастает в целую гору. Но Хуана, терпеливая без гордыни, кроткая без той горечи, какую женщины умеют придать своей покорности, не подавала никакого повода для рассчитанной злобы, жесточе которой не бывает. В ее существе было столько благородства, что к ней невозможно было относиться неуважительно; ее взгляд, в котором отражалась святая чистота ее жизни, взгляд мученицы, обладал волшебной силой. Диара вначале это стесняло, потом стало задевать, и наконец он почувствовал в этой добродетели ярмо для себя. Столь разумная жена не давала ему острых ощущений, а он жаждал их. Сколько драм, разыгрывающихся в глубине души, скрыто под холодными итогами существования, на взгляд весьма простого, обыденного! Среди этих мелких драм, которые длятся недолго, но рано вплетаются в жизнь, почти всегда являясь предвестьем серьезного несчастья, предначертанного большинству браков, трудно выбрать какой-нибудь пример. Все же одна сцена поможет нам указать минуту, с которой между Диаром и Хуаной начался разлад. Не послужит ли она объяснением развязки этой истории?

У Хуаны, к счастью для нее, было двое детей — два сына. Первый родился через семь месяцев после свадьбы. Его звали Хуаном, и он походил на мать. Второго она родила через два года после своего переезда в Париж. Ребенок был похож и на Диара и на нее, но гораздо больше на Диара и носил два его имени. Лет с пяти Франсуа стал для матери предметом самых нежных попечений. Она постоянно занималась младшим сыном; для него предназначались самые умиленные ласки и самые лучшие игрушки, а главное — внимательные, зоркие взгляды матери. Хуана следила за ним с колыбели, она изучила его крики, движения, старалась постигнуть его характер, чтобы руководить его воспитанием. Казалось, он был у Хуаны единственным ребенком. Увидав, что Хуан почти заброшен, Диар взял его под свое покровительство, не задумываясь над тем, что этот малыш — дитя той недолгой любви, которая вынудила Хуану выйти за него. Он питал к Хуану какое-то своеобразное и благородное пристрастие, сделал его своим любимцем. Из всех чувств, заложенных в крови Хуаны ее женскими предками и снедавших ее, она дала волю только материнской любви. Но любила она своих детей не только неистовой любовью, пример которой являла Марана, участвовавшая в вводной части этой истории, — ее чувство проникнуто было пленительной чистотой, тонким пониманием высоких нравственных качеств, воспитание которых в ребенке стало ее гордостью, ее внутренней наградой. Сокровенные мысли о своем материнстве, сознание материнского долга, которые наложили на жизнь Мараны отпечаток суровой поэтичности, стали для Хуаны самой жизнью, непрестанным утешением. Ее мать была добродетельна украдкой, как другие женщины бывают порочны, она воровала свое тайное счастье, она им не наслаждалась. Но Хуана, несчастная по своей добродетели, как ее мать была несчастна по своей порочности, ежечасно находила те неизъяснимые радости, которых ее мать так жаждала и была лишена. Для нее, как и для Мараны, в материнстве заключались все земные чувства. Та и другая, по противоположным причинам, не знали в своих страданиях другого утешения. Хуана, быть может, любила своих детей больше, ибо, отлученная от другой любви, заменила все отнятые у нее радости теми, что давали ей дети. Существуют благородные страсти, подобные порокам: чем больше их удовлетворяют, тем сильнее они растут. Мать и игрок ненасытны. Убедившись в великодушном прощении Диара, увидев, что он щедро дарит ее сыну отцовское чувство, Хуана была тронута; с того дня как муж поменялся с ней ролями, она почувствовала к нему глубокий и неподдельный интерес, доказательства которого раньше давала по обязанности. Будь у этого человека больше характера, воли, не губили б его безалаберность, непостоянство, изменчивость нрава, вспышки искренней, но болезненной чувствительности, Хуана, несомненно б, его полюбила. К несчастью, он принадлежал к определенному типу южан, умных, но лишенных твердых убеждений, способных сегодня на прекрасный поступок, а завтра на весьма низкий; зачастую они жертвы своих добродетелей, а нередко — счастливцы в силу дурных своих страстей; впрочем, они премилые люди, когда их добрые качества объединены постоянной энергией и деятельностью. Уже два года Диар жил, прикованный к дому нежнейшей из цепей. Он жил так против своей воли, подчиняясь влиянию женщины, которая притворялась веселой, чтобы развлечь его, пускала в ход все средства гениальной женской изобретательности, стараясь склонить мужа к добродетели, но искусства ее все же не хватало на то, чтобы притворяться в любви к нему.