Франц Кафка - Три романа - [Замок, Процесс, Америка]

Наконец распорядитель, зевнув, отложил газету, мельком глянул на Карла, удостоверившись, что тот все еще тут, и пододвинул к себе рупор настольного телефонного аппарата. Он несколько раз крикнул в рупор «алло», но ему никто не ответил.

— Никто не отвечает, — доверительно сообщил он главному швейцару.

Тот, как показалось Карлу, следил за телефонным звонком с каким-то особо пристальным интересом.

— Уже без четверти шесть, — сказал он. — Она наверняка встала. Позвоните еще.

В ту же секунду, прежде чем распорядитель дотронулся до телефона, раздался ответный звонок.

— Старший распорядитель Избари слушает, — сказал тот, хватая трубку. — Доброе утро, госпожа главная кухарка! Надеюсь, я вас, часом, не разбудил? Мне очень жаль. Да-да, уже без четверти шесть. Но мне, честное слово, искренне жаль, что я вас так перепугал. Вам надо отключать телефон на ночь. Нет-нет, все равно мне нет оправдания, особенно учитывая ничтожность дела, которое я намеревался с вами обсудить. Ну, конечно, это терпит, пожалуйста, я подожду у телефона, ради Бога. Говорит, что подбежала к телефону в одной ночной рубашке, — с улыбкой сообщил распорядитель швейцару, который все это время с напряженным выражением лица склонялся над аппаратом. — Я ее и впрямь разбудил, обычно ее будит девчонка, маленькая такая, которая у нее машинисткой работает, но как раз сегодня она почему-то этого не сделала. Жаль, конечно, что я се перепугал, она и так нервная.

— А сейчас-то она почему молчит?

— Пошла посмотреть, что там с девчонкой, — объяснил распорядитель, прикладывая наушник к уху, ибо телефон снова зазвонил. — Да найдется она, — проговорил он в трубку. — Прежде всего вам нельзя так волноваться, вам действительно пора хорошенько отдохнуть. Да, так вот, мой мелкий вопрос. Тут у меня сейчас мальчишка-лифтер, по имени… — он вопросительно обернулся на Карла, который, внимательно следя за разговором, тут же, конечно, подсказал ему свое имя, — по имени Карл Росман, вы, если не ошибаюсь, как-то еще про него спрашивали. К сожалению, он плохо отплатил вам за вашу доброту, без разрешения покинул свой пост, причинив мне тем самым весьма крупные, я пока что даже не знаю, насколько крупные, неприятности, и я его только что за это уволил. Надеюсь, для вас это не трагедия? Что вы сказали? Да-да, уволил. Да говорю же вам: он покинул свой пост. Нет-нет, дорогая госпожа главная кухарка, тут я и вправду никак не могу пойти вам навстречу. Мне небезразличен мой авторитет, слишком многое тут поставлено на карту, один такой мальчишка способен испортить мне всю эту шайку. Как раз с лифтерами нужно все время быть начеку. Нет-нет, в этом случае я никак не могу оказать вам такую услугу, сколь ни стараюсь обычно вам услужить, вы же знаете. И даже если бы я вздумал, несмотря ни на что, его все же оставить — исключительно из любви к острым ощущениям, чтобы пощекотать себе нервы, — я бы и тогда ради вашего блага этого не сделал, да-да, ради вашего блага, госпожа главная кухарка, ему никак нельзя здесь оставаться. Вы принимаете в нем участие, которого он совершенно не заслуживает, и, поскольку я знаю не только его, но и вас, я прекрасно вижу, что все это принесет вам лишь безмерные огорчения, от которых и хочу вас избавить любой ценой. Говорю вам это со всей прямотой, хотя этот прожженный мальчишка стоит сейчас в двух шагах от меня. Он будет уволен, нет-нет, госпожа главная кухарка, уволен окончательно и бесповоротно, нет-нет, никаких переводов на другую работу, он совершенно непригоден. Кстати, на него поступают и другие жалобы. Главный швейцар, например, — что там было, Федор? — да, так вот, главный швейцар обижен на невежливость и даже наглость этого мальчишки. То есть как этого недостаточно? Но, позвольте, дорогая госпожа главная кухарка, неужели ради этого мальчишки вы готовы поступиться даже вашим безупречным характером? Нет-нет, вы не вправе так на меня наседать.

В это мгновение швейцар склонился к уху распорядителя и начал что-то ему нашептывать. Тот сперва удивленно на него глянул, а потом заговорил в трубку с такой быстротой, что Карл поначалу вообще толком ничего не мог разобрать и на цыпочках подошел чуть ближе.

— Дорогая госпожа главная кухарка, — тараторил распорядитель. — Честно говоря, вот уж не думал, что вы так плохо разбираетесь в людях. Мне тут как раз сообщают некоторые сведения об этом вашем ангеле, которые в корне изменят ваше мнение, мне даже жаль, что именно я вынужден вам об этом говорить. Так вот, этот ваш паинька, которого вы называете образцом благовоспитанности и порядочности, ни одну свободную от службы ночь не пропускает без вылазки в город, откуда возвращается лишь под утро. Да-да, госпожа главная кухарка, это подтверждают свидетели, безупречные и надежные свидетели, да. Может, вы мне объясните, откуда у него берутся деньги на подобные увеселения? И как при подобном образе жизни он может внимательно нести службу? Или, может, вы хотите, чтобы я в подробностях вам расписал, чем он там в городе занимается? Ну нет, от такого мальчишки я поспешу избавиться в самом срочном порядке. А вы уж, пожалуйста, примите это как урок на будущее, чтобы впредь быть поосторожнее со всякими проходимцами с улицы.