Франц Кафка - Три романа - [Замок, Процесс, Америка]

— Вот и приехали, — раздался голос господина Полландера как раз в один из таких упущенных Карлом промежутков.

Автомобиль стоял у ворот особняка, который, на манер всех загородных вилл нью-йоркских богачей, был куда выше и внушительней, чем это необходимо для загородного дома на одну семью. Поскольку светились лишь нижние окна здания, невозможно было даже приблизительно оценить высоту его укутанных тьмой очертаний. За решеткой ограды шелестели каштаны, меж которыми — калитка была уже распахнута — пролегала прямая дорожка к сбегающей навстречу парадной лестнице. По тому, как затекло все тело, Карл рассудил, что ехали они все-таки довольно долго. Во мраке каштановой аллеи девичий голос неожиданно близко произнес:

— А вот наконец и господин Якоб!

— Моя фамилия Росман, — ответил Карл, беря протянутую ему руку девушки, чей силуэт он только теперь угадал в темноте.

— Он же только племянник Якоба, — пояснил господин Полландер. — А зовут его Карл Росман.

— Это нисколько не умаляет нашу радость его здесь видеть, — сказала девушка, видимо, вообще не придавая именам особого значения.

Тем не менее Карл, направляясь между девушкой и господином Полландером к дому, на всякий случай спросил:

— А вы, сударыня, наверно, и есть Клара?

— Да, — ответила она, повернув к нему теперь уже различимое в свете окон лицо. — Просто я не хотела в темноте представляться.

«Что же, она так и ждала нас у калитки?» — успел удивиться Карл, на ходу постепенно просыпаясь.

— У нас, кстати, сегодня еще один гость, — сообщила Клара.

— Быть не может! — воскликнул господин Полландер с досадой.

— Господин Грин, — добавила она.

— А когда он приехал? — спросил Карл, словно осененный каким-то неясным предчувствием.

— Да прямо перед вами. Я думала, вы слышали его машину.

Карл взглянул на господина Полландера, старясь понять, как он расценивает этот визит, но тот, держа руки в карманах, только чуть грузнее затопал по дорожке.

— Никакого толку жить просто под Нью-Йорком, покоя все равно не дадут. Нет, надо переезжать еще дальше. Пусть я хоть полночи буду домой добираться.

У лестницы они остановились.

— Но господин Грин давно у нас не был, — робко заметила Клара, очевидно, полностью согласная с отцом, но желая как-то его успокоить.

— Да, но кто его просил приезжать именно сегодня! — воскликнул господин Полландер, и казалось, речь его яростно слетает прямо с толстой нижней губы, которая мясистым розовым валиком так и запрыгала над подбородком.

— Это уж точно, — согласилась Клара.

— Может, он скоро уедет? — предположил Карл, сам удивляясь, как быстро оказался заодно с этими еще вчера совершенно чужими людьми.

— О нет, — сказала Клара, — у него к папе какое-то серьезное дело, и разговор, наверное, будет долгий, он уже в шутку грозился, что, если я хочу прослыть вежливой хозяйкой, мне придется сидеть с ними до утра.

— Этого еще не хватало! Значит, он останется на ночь, — простонал Полландер, как будто теперь наконец сбылись самые худшие его предположения. — По правде говоря, — продолжил он, и от этой новой мысли лицо его сразу просветлело, — по правде говоря, лучше уж мне, господин Росман, сразу усадить вас в автомобиль и отвезти обратно к дяде. Сегодняшний вечер, можно считать, заведомо пропал, а кто знает, когда ваш дядя снова вас к нам отпустит. Если же я вас сегодня привезу, он в следующий раз не сможет нам отказать.

И он уже подхватил было Карла под руку, намереваясь осуществить свой замысел. Но Карл не тронулся с места, да и Клара стала просить его оставить, по крайней мере ей и Карлу господин Грин нисколько не помешает, так что и сам Полландер мало-помалу начал колебаться в своем намерении. А кроме того — и это, видимо, решило дело, — с верхней площадки парадной лестницы внезапно раздался зычный голос господина Грина, взывающий во тьму сада:

— Эй, где вы там?

— Пошли! — сказал Полландер и шагнул на лестницу.

Следом за ним двинулись Карл и Клара, осторожно присматриваясь друг к другу в наплывающем свете.

«Какие у нее губы алые», — мелькнуло у Карла, и, вспомнив о губах господина Полландера, он подивился, как прекрасно преображены они на лице его дочери.

— Когда отужинаем, — так она выразилась, — мы с вами, если не возражаете, сразу пойдем в мою комнату, чтобы хоть нам избавиться от этого господина Грина, раз уж папе все равно с ним заниматься. И вы не откажете в любезности немножко мне поиграть, папа мне уже рассказал, как замечательно вы это умеете. А я, к сожалению, к занятиям музыкой совсем не способна и к своему пианино не притрагиваюсь, хотя вообще-то музыку ужасно люблю.