Уильям Теккерей: Базар житейской суеты. Часть 3

— Какъ я была глупа! думала мистриссъ Бьютъ, обвиняя себя въ поступкѣ, который въ самомъ дѣлѣ былъ очень глупъ. Зачѣмъ мнѣ было въ этомъ дурацкомъ письмѣ, которое мы отправили къ ней вмѣстѣ съ мною откормленными цесарками, намекать, что я пріѣду! Мнѣ бы слѣдовало, не говоря дурнаго слова, прямо пріѣхать къ миссъ Кроли и вырвать ее изъ рукъ этой плаксивой Бриггсъ и этой негодницы, femme de chambre. Пріѣхать бы, да и только… Ахъ; Бьютъ, Бьютъ! Зачемъ тебѣ вздумалосъ такъ некстати переломить свою ключицу?

Ужь именно некстати. Мы видѣли, какъ мистриссъ Бьютъ, прибравъ игру къ своимъ рукамъ, заранѣе разочла всѣ выходы и взятки такъ, чтобы не промахнуться ни одной картой. Но она промахнулась съ другой стороны. Ея хитрое, безошибочное искуство оттолкнуло отъ нея всѣхъ партнеровъ такъ-что уже никто не рѣшался возобновить съ нею опасную игру. При всемъ томъ, мистриссъ Бьютъ и ея возлюбленные дѣтки были убѣждены душевно, что она сдѣлалась въ этомъ случаѣ несчастной жертвой ужаснѣйшаго эгоизма, и что ея самопожертвованіе въ пользу миссъ Матильды Кроли сопрововдалось самою чорною неблагодарностью. Повышеніе Родона и почетный отзывъ о немъ на столбцахъ военной газеты чрезвычайно растревожили ея чувствительную душу. Чего тутъ ожидать? Легко станется, что тетка проститъ своего храбраго племянннка, полковника и кавалера, и эта ненавистная Ребекка опять овладѣетъ сердцемъ легкомысленной Матильды. Что тутъ станешь дѣлать? Мистриссъ Бьютъ написала для своего супруга весьма краснорѣчивое сочиненіе о суетности мірской славы, и о томъ, какъ судьба бываетъ иной разъ слѣпа въ раздаяніи своихъ благъ. Достойный супругъ не понималъ тутъ ни одного слова, но тѣмъ не менѣе, сочиненіе при первой же сходкѣ было имъ произнесено превосходно, съ чувствомъ, толкомъ и даже съ проблескомъ возвышеннаго паѳоса. Единственными его слушателями были: мистеръ Питтъ, старшій братъ Родона, Роза и Фіалка, дочери покойной леди Кроли. Сэръ Питтъ уже давно не посѣщалъ собраній, гдѣ произносились патетическія рѣчи.

Поведеніе старика становилось хуже и хуже, съ мѣсяца на мѣсяцъ, со дня на день. Съ отъѣздомъ Бекки Шарпъ, онъ далъ полную волю и разгулъ своимъ грязнымъ привычкамъ, къ великому соблазну всего графства и къ величайшему ужасу своего старшаго сына. Ленты у буфетчиковой дочки, миссъ Горроксъ, заблистали самыми яркими цвѣтами. Благородныя фамиліи Гемпшира не заглядывали больше на «Королевину усадьбу» и съ презрѣніемъ говорили о владѣлъцѣ этого древняго помѣстья. Сэръ Питтъ бражничалъ каждый день въ домахъ своихъ фермеровъ, и нерѣдко ѣздилъ въ Модбери промачивать свое горло ямайскимъ ромомъ. Кучера, барышники и браконьеры сдѣлались его закадычными друзьями, и онъ пировалъ съ ними на всѣхъ окрестныхъ базарахъ. Миссъ Горроксъ рѣшительно торжествовала. Она ѣздила съ нимъ на четверкѣ вороныхъ въ Соутамптонъ, засѣдая внутри фамильной кареты. Никто въ цѣломъ графствѣ не сомнѣвался, что вотъ, того и гляди, на слѣдующей недѣлѣ будетъ свадьба, и провипціяльная газета извѣститъ о ней къ стыду и соблазну цѣлаго міра.

Не сомнѣвался въ этомъ и мистеръ Питтъ, истомленный сердечно и душевно несчастнымъ поведеніемъ отца. Методическія сходки продолжались, но уже далеко не съ такимъ блистательнымъ успѣхомъ, какъ въ былое время. Мистеръ Питтъ даже усовершенствовался въ искуствѣ сочинять и произносить блистательныя рѣчи, но уже никто не думалъ больше апплодировать ему, и когда оканчивалась сходка, онъ слышалъ собственными ушами, какъ говорили:

— Оглянись прежде на себя, любезный другъ, и потомъ учи другихъ. Отецъ твой вѣрно пьянствуетъ въ эту минуту въ какомъ-нибудь кабакѣ или харчевнѣ.

Однажды онъ съ удивительнымъ краснорѣчіемъ разсуждалъ о нѣкоемъ мухаммедансклмъ бандитѣ, окружившемъ себя толпами женщинъ, вовлеченныхъ имъ въ безвыходную тьму нравственныхъ и умственныхъ заблужденій. Уже фигуры и аллегорическія изображенія полились потокомъ изъ устъ одушевленнаго оратора, какъ вдругъ изъ толпы раздался грубый голосъ:

— А сосчиталъ ли ты, пріятель, сколько у васъ такихъ женщинъ на «Королевиной усадьбѣ«?

Все собраніе оторопѣло отъ этой выходки, и мистеръ Питтъ принужденъ былъ окончить свою рѣчь. Нѣтъ надобности распространяться, что сцены въ этомъ родѣ совершенно отравляли его жизнь.

Роза и Фіалка, съ отъѣздомъ гувернантки, тоже были брошены на произволъ судьбы, такъ-какъ сэръ Питтъ произнесъ торжественную клятву, что съ этой поры никакая ученая дѣвица не переступитъ больше черезъ порогъ его дома. Участь бѣдныхъ сиротокъ, нѣтъ сомнѣнія, была бы достойна великаго сожалѣнія, еслибъ мистеръ Питтъ силою своего энергическаго краснорѣчія не уговорилъ отца отослать ихъ въ учебное заведеніе для окончательнаго усовершенствованія въ искуствахъ, наукахъ и ремеслахъ.