Иван Панаев - АКТЕОН

Нынче все помешались на спекуляциях…

Новостей у нас много… об них когда-нибудь после. Максим Иваныч получил еще чин. Невероятное счастье! Впрочем, он человек вполне достойный… дай бог ему и еще больше. Вообразите, он на прошедшей неделе задал нам шлем. Я играл с Федором

Маркычем, а он с генералом Косолаповым… У Косолапова была игра посредственная, а у него просто неслыханная: туз, король, дама, валет, десятка (пять онеров), восьмерка, семерка козырей, туз, король червей, а остальное всё старшие пиковки. Жена моя и я свидетельствуем наше искреннее почтение вашей матушке и супруге. Еще раз прошу о скорейшем ответе - и остаюсь неизменно преданный вам

Дм. Бобынин".

Актеон был очень доволен этим письмом. "Дмитрий Васильич славнейший человек, - думал он, перечитывая письмо, - чудесная душа!.. Бумагопрядильная фабрика, да это бесподобно!.. - Он зевнул и подумал: - Вот тогда у меня будет новеньких-то ассигнаций, синеньких и красненьких… У!"

Он подошел к окну.

Поперек двора протянуты были на козлах веревки, а на веревках было развешано белье, которое ветер срывал и разносил по двору… Дворовые девки беспрестанно бегали из одного конца двора в другой, поднимая его и снова развешивая. Между ними прохаживалась и Агашка. На Агашке было прекрасное ситцевое платье; талия ее стягивалась шнуровкой; ноги украшались тонкими чулками и козловыми башмаками. Она кричала на девок. Девки величали ее Агафьей Васильевной и поглядывали на нее с подобострастием; Антон, прислонясь к крыльцу людской и пощелкивая по тавлинке, вздыхал:

- Чего так разохался? - спросила его Агашка.

- Разохался! Ах, Агафья Васильевна!.. Уж вы знаете, что я имею к вам всякое уважение… - Антон почесал в голове… - Кабы вы попросили у старой барыни холстинки для моей старушонки и для деток. Совсем обносились, ей-богу. А вам барыня не откажет.

Агашка посмотрела на Антона, улыбаясь.

- Пожалуй, Наумыч, - отвечала она, - пусть Настасьюшка придет завтра ко мне. Я дам ей холстины, сколько она хочет.

- Ай да Агафья Васильевна! вот душа, можно сказать! На вас и смотреть-то любо, точно червонная краля.

Этот комплимент был заглушен криком гусей, которые поднялись с мест своих, хлопая крыльями.

Петр Александрыч долго стоял у окна и смотрел на эту картину. Он продолжал думать:

"Очень милая талия у Агаши… Сегодня же напишу ответ Дмитрию Васильичу… а у

Маши глаза недурны… Непременно надо отдать капитал на филатуру… Андрей Петрович хороший человек и живет так себе, ничего - барином… Илья Иваныч презабавный… когда мне будет скучно, я пошлю за ним… Выпишу "Земледельческую газету" и "Журнал для овцеводов"…

Он отошел от окна и засвистал, - но это уже не был свист долгий и пронзительный, каким он оглашал свою холостую квартиру в Петербурге… Голос его потерял звонкость, движения потеряли резкость.

- Друг мой, - сказала ему Прасковья Павловна, входя в комнату… - я хочу поговорить с тобой.

- Поговорить? Хорошо, маменька.

- Сядем сюда, на диван.

Сын повиновался.

- Друг мой, ты знаешь, что вся моя жизнь в тебе, мой ангел.

- Знаю-с.

- Ну, поцелуй же меня… Давно я собиралась поговорить с тобой о жене твоей… Она добрая, тихая… но… позволь мне сказать тебе, мое сердце, что ты имеешь над нею мало влияния… Посмотри на нее, что у нее за манеры - ни малейшей приветливости… такая неласковая… Мне, например, хотелось, чтоб она подружилась с Анеточкой, - а Анеточка моя преумная и преобразованная девушка, ты сам видишь… Что ж? Ольга Михайловна совершенно оттолкнула ее от себя своею холодностию… Кажется, в столице получила образование, такого отца дочь, а не знает первых приличий… Гости приезжают, она, вместо того чтоб занять гостей, бежит от них… Помнишь, когда ты в первый раз обедал у

Андрея Петровича? Фекла Ниловна так интересовалась ею, подсела к ней, завела с ней разговор. А она, поверишь ли? - я сама была свидетельница (другим бы я не поверила) - хоть бы какое-нибудь внимание показала ей. Ну, все-таки она старшая летами и к тому же уважаемая у нас целой губернией. Та спрашивает ее о чем-то, а она едва отвечает; потом сбираемся ехать домой, ищем ее, а она на галерее с учителем…

Прасковья Павловна остановилась на секунду и внимательно посмотрела на сына.

- Прилично ли это, мой друг, я тебя спрашиваю? Она говорит, что он учил ее там чему-то, ходил в дом ее тетки, - прекрасно: так со всеми учителями после этого и позволять себе фамильярное обращение; не нашла она, что ли, равных себе, с кем разговаривать? Вот Семен Никифорыч, например, гостил здесь, - во все это время хоть бы она малейшее приветствие ему оказала… Я знаю, он бы и дольше прогостил, - да говорит: что ж? я вижу, что хозяйке дома неприятно мое присутствие, - и уехал… Если она будет так отталкивать хороших людей и знаться с какими-нибудь учителями, бог знает, что из этого выйдет…