Фредерик Стендаль - Ламьель

Ламьель густо покраснела, и граф это заметил.

«Это красивое тело будет принадлежать мне, — подумал он. — Какое впечатление произведет она в Опере, если мне удастся ее приодеть! Внимание, д'Обинье! Ты хочешь посадить за решетку юную газель. Будет плохо, если она через нее перескочит. Итак, осторожней!»

В глазах Ламьель граф рисовался блестящим молодым человеком и притом очень занимательным, а между тем он не говорил ни слова, которого бы раньше не затвердил. И все же тем сильнее было производимое им впечатление. Все порывы его красноречия были заранее рассчитаны таким образом, чтобы поражать блестящими контрастами. За прекрасными пассажами, в которых проявлялась самая очаровательная беззаботность, следовали мысли неожиданные и самые трогательные.

Он видел впечатление, которое он производил на девушку. Сидя в углу будуара, она не проронила ни слова, но менялась в лице в самых выигрышных местах отчета графа о своем положении . Упреки и советы г-жи Легран давали ему самый естественный повод говорить о себе, и этой возможностью он широко пользовался. Он также замечал, что вызывает живой интерес г-жи Легран, служившей когда-то горничной в хорошем доме (у графини де Дамас) и привыкшей с восхищением смотреть на богатых молодых людей, которые так себя вели и так обращались с людьми и со своим состоянием, как г-н д'Обинье.

Д'Обинье был копией тех знатных молодых людей, последние из которых умерли от старости при Карле X. Это были старцы, закосневшие в самых смехотворных представлениях о собственном величии и высказывавшие жестокие принципы, которые, по счастью, они не были в силах применить. Д'Обинье не был беззаботным и веселым молодым вельможей, но, как говорил один любезный и снисходительный вельможа, он был беззаботным и веселым молодым человеком. У Ламьель не хватало знания света, чтобы уловить эту разницу; она была весьма неглупа, так как в ней было много души, но ум ее не обладал способностью сопоставлять явления и делать из этих сопоставлений соответствующие выводы, и она была еще далека от того, чтобы правильно расценивать себя и других.

Сидя в своем углу и сохраняя взволнованное молчание, она все время сравнивала д'Обинье с герцогом де Миоссаном и была ужасно несправедлива к этому последнему. Больше всего вменяла она в вину своему бывшему любовнику его безыскусственность, абсолютное отсутствие воображения и простоту, с которой он говорил о самых значительных вещах, словом, его отличный тон. Она называла робостью и крайней осторожностью действительно простые и естественные манеры этого милого молодого человека, между тем как вычурная цветистость графа казалась ей признаком самого энергичного характера; она представляла себе, как он с истинно рыцарской смелостью бросается очертя голову в водоворот самых непредвиденных событий.

Уже на следующий день граф, который следил за Ламьель из-за своей приоткрытой двери, рискнул заговорить с ней, когда она поднималась к себе по лестнице. Она отвечала на его слова с холодной рассудительностью, но, по-видимому, поступок графа ее нисколько не возмутил. Естественность Ламьель была написана у нее на лбу.

«Она моя! — подумал граф. — Но вот как ее одеть? У таких девиц обычно не бывает запасных туалетов. Одному богу известно, что спрятано в двух огромных чемоданах, которые относили в ее номер. Я ухаживаю за ней не для того, чтобы украдкой наслаждаться ею в гостинице, как какой-нибудь студент-юрист. Я не собираюсь расточать свои силы втихомолку. Если я ее хочу, то для того, чтобы выставить напоказ свою роскошь, чтобы все видели ее в Опере и в Булонском лесу. Ведь речь тут идет о некоторой новинке , мне представится случай рассказать ее историю, и я уж подсыплю в свой рассказ перцу. Для того чтобы она была достойна появиться со мной под руку, мне нужно по крайней мере четыре тысячи франков. Как бы ваша нравственность ни стремилась скатиться под горку, сударыня, это удовольствие вы получите лишь тогда, когда я соберу эти деньги. На следующий же день после вашего падения подарки должны посыпаться на вас градом. Вы первая должны поверить в то, что имеете дело с богатым молодым, швыряющим деньги направо и налево вельможей, каким я был два года тому назад».

В то время как д'Обинье предавался этим осторожным расчетам (расчетливость была его основной чертой), Ламьель испытывала живейшее наслаждение и считала его самым сумасбродным и самым непосредственным из молодых людей.