Если бы люди с неоспоримым талантом, как господа Шенье [21] Шенье , Мари-Жозеф (1764—1811) — французский драматург, якобинец по своим политическим убеждениям.
, Лемерсье, Делавинь, осмелились избавить себя от правил, в нелепости которых люди убедились после смерти Расина, они дали бы нам нечто лучшее, чем «Тиберий» [22] Трагедия Шенье «Тиберий» репетировалась во Французском театре в декабре 1819 года, но поставлена не была.
, «Агамемнон» или «Сицилийская вечерня». Разве «Пинто» [23] Лемерсье , Непомюсен (1771—1840) считался — и в некоторых отношениях был — предшественником романтизма во Франции. Но это относится лишь к некоторым его комедиям и драмам. Трагедия «Агамемнон» (1797) в период Реставрации была несколько раз представлена на сцене Французского театра. Комедия «Пинто» была представлена впервые 22 марта 1800 года. Первый консул запретил комедию, так как в ней изображен был узурпатор.
не во сто раз лучше, чем «Хлодвиг» [24] «Хлодвиг» — трагедия Н. Лемерсье, написанная в 1801 году и представленная во Французском театре в 1814 году.
, «Оровез» [25] «Изул и Оровез » представлена однажды во Французском театре в 1802 году и напечатана в 1803 году.
, «Кир» [26] «Кир» — трагедия М.-Ж. Шенье, представленная однажды во Французском театре в 1804 году и напечатанная в «Посмертных сочинениях» Шенье.
или любая другая вполне правильная трагедия господина Лемерсье?
Расин не допускал, чтобы трагедии можно было писать иначе. Если бы он жил в наше время и дерзнул следовать новым правилам, он написал бы трагедию, во сто раз лучшую, чем «Ифигения». Вместо того чтобы возбуждать только восхищение — чувство немного холодное, — он вызвал бы потоки слез. Есть ли хоть один сколько-нибудь образованный человек, который бы не получил больше удовольствия от «Марии Стюарт» [27] «Мария Стюарт» — драма Лебрена, впервые представленная во Французском театре 6 марта 1820 года. Это переработка драмы Шиллера, сохраняющая много элементов, чуждых классицизму и утверждаемых романтической поэтикой.
господина Лебрена во Французском театре, чем от «Баязета» Расина? Однако стихи господина Лебрена очень слабы; огромная разница в размерах удовольствия происходит оттого, что господин Лебрен дерзнул быть наполовину романтиком.
Академик. Вы говорили долго, может быть, даже говорили хорошо, но вы нисколько меня не убедили.
Романтик. Я ожидал этого. Но вот кончается слишком длинный антракт, и занавес поднимается. Я хотел разогнать скуку, немного рассердив вас. Согласитесь, что я достиг этого.
Здесь кончается диалог двух противников — диалог, свидетелем которого я в самом деле был в партере на улице Шантерен [28] ...в партере на улице Шантерен. — Здесь, в доме № 19, помещался театр, где играли любители и пробовали свои силы молодые, еще нигде не выступавшие актеры.
; я мог бы назвать собеседников, если бы счел это необходимым. Романтик был вежлив; он не хотел слишком теснить славного академика, который был гораздо старше его, иначе он добавил бы: «Для того, чтобы читать в собственном сердце, чтобы можно было разорвать завесу привычки, чтобы иметь возможность произвести над собой опыт и пережить момент полной иллюзии , о которой мы говорим, нужно еще иметь душу, способную к сильным ощущениям, нужно иметь меньше сорока лет за плечами».
У нас есть свои привычки; попробуйте их нарушить — и вы долго будете испытывать от этого лишь неприятное чувство. Предположим, что Тальмá появляется на сцене и играет Манлия с белыми от пудры волосами, причесанными в виде голубиных крыльев, — мы будем смеяться в продолжение всего спектакля. Но будет ли он от этого менее великолепен? Так вот, Лекен произвел бы совершенно то же впечатление в 1760 году, если бы, играя роль Манлия, он вышел на сцену без пудры. Зрители в течение всего спектакля переживали бы только это непривычное впечатление. Как раз в том же положении находимся мы, французы, по отношению к Шекспиру. Он противоречит большому числу нелепых привычек, которые сообщило нам прилежное чтение Лагарпа и других раздушенных риторов XVIII века. Но вот что самое худшее: утверждать, что эти дурные привычки заложены в природе, для нас — вопрос тщеславия.
Молодые люди еще могут отказаться от этого заблуждения самолюбия. Наслаждение может заставить их забыть о тщеславии, так как душа их способна к сильным ощущениям; но этого невозможно требовать от человека старше сорока лет. В Париже люди этого возраста имеют установившийся взгляд на все, даже на вещи куда поважнее вопроса о том, нужно ли следовать системе Расина или системе Шекспира, чтобы написать трагедию, которая покажется интересной в 1823 году.
Читать дальше