Марсель Эме: Проходящий сквозь стены [Рассказы]

— Наверное, ты подозреваешь Антуана в каком-то злодеянии, думаешь, что он разделался со мной, учинив насилие? Да будет тебе известно: хоть мы и не помолвлены, но уже любовники. Четыре дня.

— Правда? — спросил отец, невольно принимая правила игры, словно в Антуане Жукье было два собеседника.

— Правда, — подтвердил Антуан.

— Боже милосердный! — воскликнул Ле Керек. — Ума не приложу, что меня удерживает от…

— Спокойно, спокойно, — вмешался хозяин гостиницы. — Что тут у вас стряслось, в конце концов?

— Стряслось то, что моя старшая дочь…

— Ну папа, прошу тебя, не надо, — перебила его Валери.

Антуан продолжил:

— Я был неправ, господин профессор. Поторопился. Я и сам упрекал себя в этом.

Глаза Ле Керека сверкнули гневом. Не помня себя от ярости и отчаяния, позабыв о доводах разума, в тот миг он был твердо убежден, что его дочь, отдавшись Антуану, стала частью ненавистной плоти этого совратителя. Такая мысль лишь раздосадовала его.

— Негодяй! Вы еще пожалеете о своем гнусном поступке. Вы оба раскаетесь!

— Да полно вам, — вмешался хозяин гостиницы. — Напрасно сердитесь. Они молоды, в них кипит кровь, и вот в один прекрасный день случилось то, что неминуемо должно случиться. Таков закон природы.

— Не суйте нос не в свое дело. И оставьте меня в покое!

— Раз так, то катитесь отсюда ко всем чертям. Вам явно недостает учтивости. Вы что, решили, будто я должен ночь напролет выслушивать вашу околесицу? Я не школьник на каникулах, учтите.

— Отлично. Следуйте за мной, — приказал профессор влюбленной паре.

Антуан натянул поверх пижамы брюки и свитер. В голове Ле Керека зрели планы мести, он хотел покарать молодых людей, сдав их в руки правосудия, — и для начала решил отвести в жандармерию. Но едва профессор вышел за порог гостиницы, как его гнев утих, и теперь он не испытывал ни малейшего желания наказывать ни свою дочь, ни даже виновника ее бесчестия. И тогда он задался вопросом: а что, собственно, делать? Не могло быть и речи о том, чтобы отослать Антуана обратно в комнату, а самому вернуться к жене и сказать, будто он так ничего и не выяснил насчет исчезновения Валери. Можно, конечно, попробовать привести юнца домой — пусть поведает всему семейству то, что Ле Керек услышал в гостинице; не вполне ясно, однако, чем обернется эта затея, поэтому надо быть готовым к любым последствиям. Но рано или поздно правосудие все равно поставят в известность, и исчезновение Валери уже не будет тайной. Неужели он и его жена станут утверждать друзьям, а затем органам власти и суду, что Валери и Антуан растворились друг в друге? Как посмотрят они в глаза людям и какие слухи поползут в университете? Они что, лукавят? Сговорились и насмехаются над всеми? Или повредились в уме? Профессор почувствовал, как жернова социальных предрассудков перемалывают его. Выход был только один: счесть Антуана бесстыдным лжецом.

Жандармов еле добудились, и спросонья они не сразу взяли в толк, что происходит. Если бы не почтение, какое внушал профессор с его орденом Почетного легиона, они махнули бы рукой и отправили посетителей по домам. Капитан жандармерии слишком хорошо знал этих барышень из порядочных семей — по его мнению, Валери просто уснула в объятиях своего кавалера. Если бы не упрямство Антуана, который уверял, будто они растворились друг в друге и стали одним нераздельным целым, жандармы не решились бы на арест.

Капитан отнесся к делу серьезнее, когда рыбак принес в отделение женское платье, часы с изящным браслетом, золотую цепочку и серьги — все эти вещи были обнаружены на набережной в пять часов утра и принадлежали Валери. В полдень комиссар приступил к расследованию, арестанта вызвали на допрос. А поскольку Антуан упорствовал в своих чудных показаниях, комиссар заключил, что неслыханные выдумки арестанта служат доказательством его вины, — значит, он не покидал своей жертвы вплоть до момента, когда та сбросила платье, и ему известно, где сейчас находится Валери.

Антуана обвинили в похищении несовершеннолетней и перевели в тюрьму Ванна, ожидая, что море вынесет тело девушки на берег.

Первый месяц заточения влюбленные жили душа в душу и были почти счастливы. Время, проведенное в самой тесной близости, которая доставляла юной паре ощущения новые, прежде неведомые и будоражащие, стало также временем познания: Валери и Антуан наблюдали, учились понимать и быть чуткими, шлифовались друг о друга, стараясь уловить неуловимое, и совершали любопытнейшие открытия — вот как, оказывается, устроен противоположный пол.