Ион Арамэ - Рассвет над волнами (сборник)

Едва миновали Тарифу, как продвижение «Мирчи» прекратилось. Два мощных буксира не могли больше продвигаться вперед. Они напрягались, ревя двигателями на полных оборотах, — все напрасно. Волны отбрасывали их, буксирный трос ослабевал, и «Мирча», будто напуганный, подавал назад. Когда буксиры делали рывок вперед, барк вздрагивал, задирая бушприт к небу. На четвертом рывке корабль всей своей тяжестью скользнул по волне, послышался глухой скрежет, и металлический трос толщиной в руку лопнул, словно обыкновенная нить, со свистом разрезав воздух. «Мирча» обрел свободу, но то была свобода, таящая угрозу. Серый скалистый берег быстро приближался — его можно было уже различить невооруженным глазом.

— «Мирча», подхожу к твоему левому борту! — послышался в рации голос Брудана. — Будь готов!

Профир был готов. Он первым кинулся к швартовам, Кутяну за ним.

— Быстро бросайте причальный конец! — крикнул он на «Войникул», скользящий вдоль борта барка.

Тут же воздух прорезала деревянная груша на тонком, но прочном тросе и с шумом упала на металлическую палубу буксира. Когда потянули за конец буксирного троса, Профир содрогнулся: трос был словно перерезан огромной бритвой. Подали другой трос. Двигатели буксиров работали в полную силу, редукторы числа оборотов ревели всякий раз, когда «Войникул» и «Витязул» врезались в волну. Атакуемый волнами «Мирча» медленно продвигался вперед.

— Осторожно! Берегись! — раздался голос Мику.

Боцман стрелой метнулся между Профиром и Кутяну и ухватился обеими руками за колесо барабана, на которое был намотан буксирный трос. Металлический цилиндр вертелся с бешеной скоростью и бил Мику по рукам. Подскочили еще несколько матросов, затем Профир и Кутяну. Нужно было любой ценой удержать трос, чтобы он не ушел на дно.

— Стопор! Ставьте на стопор! — сдавленным голосом скомандовал боцман.

Один из матросов бросился на металлический стопор — барк вздрогнул, и через несколько мгновений барабан замер. Они победили. Но инцидент на этом не закончился. Матросы попытались выбрать трос обратно. В принципе это несложно сделать при любых погодных условиях. До отплытия из Констанцы Профир особенно настаивал на тренировке именно по выборке на борт перерезанного троса. Он давал вводные, предвидя все ситуации, которые могли возникнуть в походе. И во время этих упражнений матросы действовали энергично и точно. Но теперь… Они изо всех сил тянули через борт конец троса, но тот не поддавался. Что-то крепко удерживало его. Объяснение могло быть одно: конец троса зацепился за трещины скал на дне океана, и его никак нельзя было высвободить. Но потерять 350 метров троса — непозволительная роскошь для моряков. Барк подпрыгивал на волнах, люди падали, поднимались, снова падали, старпом командовал: «Еще раз, давай!» — все было напрасно.

Профир бросился в рулевую рубку и передал «Войникулу»:

— Подойдите к нашей корме и потяните нас назад.

Это было единственным выходом. Ответ пришел незамедлительно:

— Хорошо. Будьте готовы!

Профир вышел на палубу, чтобы отдать необходимые распоряжения. «Войникул» подошел к корме, на него подали буксирный трос. Буксир потянул, и «Мирча» подался назад. Все облегченно вздохнули.

Когда наконец двинулись дальше, Профир увидел, что ладони у Мику кровоточат. Командир был бесконечно благодарен боцману. Он предотвратил беду: спас буксирный трос, а его потеря в разгар шторма была равноценна катастрофе — «Мирча» стал бы легкой добычей разъяренного океана. И еще было за что Профиру благодарить боцмана: фактически тот спас ему жизнь. Если бы не его крик — командир не отшатнулся в сторону, барабан ударил бы его в спину, а от такого удара не спасешься.

Чем дальше к северу продвигался конвой, тем больше оправдывались мрачные предсказания адмирала. Помимо воли Профир вспоминал слова командующего флотом при отплытии из Донстанцы: «Бискайя… Непогода, штормы…»

Осень 1965 года в Атлантическом океане выдалась неприветливой: ветры со скоростью 150 метров в секунду, непривычные даже для этой зоны, — где почти всегда свирепствует стихия, волны высотой более четырех метров, холодный упорный дождь, рябью пробегающий по поверхности воды.

Профир десять раз в сутки смотрел на барометр в рулевой рубке, и настроение у него портилось все сильнее. Показания барометра то поднимались, то падали, а это означало, что каждую минуту может начаться шторм. Непроницаемое небо, непрекращающееся волнение моря, угрожающе черные облака на горизонте были верными признаками тяжелых испытаний. А до конечного пункта маршрута — Гамбурга оставалась еще половина пути… Профир пытался хотя бы приблизительно предугадать погоду на последующих этапах перехода.