Рабиндранат Тагор - Гóра

Биной улыбнулся.

— Ладно, — сказал он. — Раз так, придется взвалить.

— А как насчет самой предполагаемой ноши? Возражений нет?

— Так ведь речь идет о том, чтобы уравнять нашу с тобой поклажу, ну а для этого годится все — вплоть до камней.

Биной сразу понял, почему Гора так стоит за этот брак. Очевидно, он боялся, что Биноя могут женить на одной из дочерей Пореша, и пытался спасти его. Догадавшись о подозрениях друга, Биной не мог не посмеяться в душе. Ему и на мгновение не приходила в голову мысль о такой свадьбе. Это было совершенно немыслимо! В то же время женитьба на Шошимукхи уничтожила бы основания для странных опасений Горы, и между ними снова восстановились бы нормальные, здоровые, дружеские отношения. Ну и потом, ведь никто не стал бы мешать ему ходить в дом Пореша. Взвесив все это, Биной легко согласился на брак с Шошимукхи.

После обеда друзья вознаградили себя долгим отдыхом за предыдущую бессонную ночь. Разговор на волнующие их темы не возобновлялся до самого вечера. Лишь когда ночные тени пали на землю и настала пора задушевных бесед, они вышли на крышу, и Биной, устремив взгляд в небо, сказал:

— Слушай, Гора, я хочу сказать тебе кое-что. Мне кажется, наша любовь к родине как-то однобока. Мы говорим об Индии, а видим всего лишь половину ее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы считаем ее страной мужчин и совершенно забываем о женщинах.

— Стало быть, ты придерживаешься точки зрения англичан и хотел бы, чтобы женщина сопутствовала тебе и в домашней и в общественной жизни, чтобы она неотступно сопровождала тебя повсюду, делила бы с тобой еду и труд, отдых и развлечения? Но в этом случае ее присутствие заслонит от тебя мужчин и твое мировоззрение так и останется однобоким.

— Нет, нет, не передергивай моих слов, пожалуйста. Причем тут точка зрения англичан или неангличан! Просто я хочу сказать, что, думая об Индии, мы очень мало внимания уделяем ее женщинам. Возьми хоть себя. Я утверждаю, что ты никогда не задумываешься над их судьбой — в твоем представлении Индия словно лишена женщин, а такое представление в корне неверно.

— С той минуты, как я сознательно взглянул на свою мать, она олицетворяет для меня всех женщин моей родины. Тогда же я понял, какую большую роль играют женщины в нашей жизни.

— Ты говоришь красивые слова, чтобы успокоить себя. Разве можно до конца понять женщину, сталкиваясь с ней только в домашних условиях? Если бы мы могли увидеть женщину за пределами семейного очага, Индия предстала бы перед нами во всей своей замечательной красоте. Мы увидели бы ту прекрасную страну, ради которой люди не задумываясь отдали бы жизнь. И уж во всяком случае, мы избавились бы наконец от ложного представления, что нашу страну населяют исключительно мужчины. Я знаю, стоит мне начать сравнивать наше общество с английским, и ты сразу же выходишь из себя. Этого я не хочу, точно так же как не хочу и утверждать, что знаю, в какой мере и каким образом могли бы проявить себя наши женщины в общественной жизни, не преступая границ приличий, — но я настаиваю, что, пока они будут оставаться в тени, понять всю правду о нашей стране мы не сможем, так же как и не сможем отдать ей всю любовь и преданность, на которую способны.

— И эта истина открылась тебе сегодня?

— Да, сегодня, и внезапно. До сих пор у меня не было определенных мыслей на этот счет, и я очень счастлив, что все это наконец стало мне ясно. Ведь, относясь пренебрежительно к женщине, ограничивая ее интересы кухней, видя в ней только наложницу, мы тем самым ослабляем силы своей страны, точно так же, как в том случае, когда воздвигаем барьер между богатыми и бедными, когда презираем крестьян и ремесленников за их низкий труд, ограничиваем их узкой сферой занятий и делаем вид, что не замечаем их.

— Нет, Биной, ты не прав. Так же как сутки состоят из дня и ночи, так и общество состоит из мужчин и женщин. В обществе, где все идет нормально, женщину можно уподобить ночи; спокойно, неназойливо, незаметно исполняет она свои обязанности. Там же, где обстоятельства нарушают нормальное течение жизни, где ночь превращается в день и наоборот, теряется представление о времени, труд и легкомысленные похождения идут бок о бок. А к чему это приводит? Только к тому, что назначение ночи — покой, который она дарует, ее умиротворяющая сила — теряется; с каждым днем возрастает утомление, гаснет энергия, и человеку, чтобы поддержать свои силы, приходится прибегать к алкоголю. То же самое произойдет, если мы оторвем женщин от домашнего очага. Мы только помешаем их мирным занятиям, нарушим покой и счастье общества и заменим его нездоровым возбуждением. И тот, кто примет подобное возбуждение за прилив новых сил, сделает большую ошибку, ибо в конце концов оно приведет общество к гибели. Ведь силы, движущие обществом, состоят из двух элементов: явного и скрытого, возбуждающего и умиротворяющего, требовательного и самоограничивающего. Нарушать это равновесие нельзя, иначе огромная созидательная энергия общества пойдет на убыль, а это не принесет нам ничего хорошего. Мужчина олицетворяет элемент явный, хотя сказать, что он играет более важную роль, нельзя никак. Если же мы попытаемся выявить свои скрытые ресурсы в лице женщин, то это будет означать лишь, что вместо накопления сил мы стали растрачивать их и быстрыми шагами движемся навстречу банкротству… И я настаиваю: пусть на празднествах жертвоприношений присутствуют мужчины, а женщины лишь смотрят за тем, чтобы не иссякали яства и возлияния для этих празднеств. Только тогда наши жертвы не пропадут даром, и неважно, если женщина останется при этом невидимой. Безумен тот, кто хочет заставить все свои силы действовать в одном направлении, для достижения одной цели, — идя таким путем, он может лишиться сразу всего.