Рабиндранат Тагор - Гóра

— Но, — продолжала она, — скажу тебе прямо, она не достойна тебя. Если выдать ее замуж в деревню, никто о ней и знать ничего не будет, и все как-нибудь благополучно сойдет. Но ведь ты же в городе живешь, и если женишься на ней, как же ты потом будешь людям в глаза смотреть?

— О чем вы говорите? — рассердился Гора. — Откуда вы взяли, что я собираюсь жениться на ней?

— Да как тебе сказать, — извиняющимся тоном сказала Хоримохини. — В газетах напечатали. Я со стыда чуть не умерла, как услышала.

Гора понял, что или Харан, или кто-нибудь из его приспешников вынесли все на страницы газет.

— Это ложь! — крикнул он, сжимая кулаки.

— Сама знаю, — сказала Хоримохини, напуганная громовым раскатом, прозвучавшим в его голосе. — Я должна тебя кое о чем попросить, а ты согласись. Сходи к Радхарани не откладывая.

— Зачем?

— Объясни ей все толком.

Гора ухватился было за это предложение и хотел уже идти к Шучорите. Сердце говорило: «Иди, взгляни на нее в последний раз. Завтра покаянье, и после этого ты начнешь жизнь аскета. В твоем распоряжении только сегодняшний вечер, какие-то несколько коротких минут ты сможешь побыть с ней. В этом нет никакого греха, а если и есть, то завтра все равно и этот грех сгорит в пламени жертвенного костра».

— Что я должен объяснить ей? — спросил Гора после короткого молчания.

— Только то, что, по обычаям индуистов, взрослая девушка, вроде Шучориты, должна без промедлений выходить замуж и что заполучить в мужья такого человека, как Койлаш, — это нежданное счастье для девушки, находящейся в ее положении.

Будто стрела вонзилась в сердце Горы. Он вспомнил человека, которого видел в дверях дома Шучориты, и вздрогнул, как от укуса скорпиона. Одна мысль о том, что Шучорита достанется этому человеку, была невыносима ему. Все его существо возмутилось против этого, и он в душе воскликнул: «Нет, не бывать этому!»

Ни с кем никогда не может быть у нее такой близости. Никому никогда еще не открывалась вся глубина ее прекрасной души, ясности ума, тонкости чувств, и никогда никому больше не откроется. Как это было чудесно! Как удивительно! Искра божья, обитающая в самых сокровенных тайниках души, пробившаяся наружу! Часто ли выпадает на долю человеку такое, и многим ли посчастливилось в жизни стать свидетелями подобного чуда? Шучорита принадлежит тому, на чью долю выпало великое счастье заглянуть ей в самую душу, кто почувствовал искру божью, таящуюся в ней! Как же может она принадлежать кому-то другому?

— Неужели Радхарани так и оставаться на всю жизнь незамужней? Разве это возможно?! — воскликнула Хоримохини.

В этом тоже была своя правда. Завтра Гора собирается совершить обряд покаяния. После этого он должен стать чистым и непорочным брахманом. А Шучорита, значит, остается навек в девушках? Кто имеет право предъявлять к ней требование обречь себя на это пожизненно? Что может быть тяжелее для женщины?

Хоримохини продолжала тараторить что-то, но Гора не слушал ее.

«Отец так настойчиво запрещал мне совершать этот обряд. Неужели его запрет ничего не стоит, — размышлял он. — Может быть, то, что я рисую себе как свое предназначение, всего-навсего плод моей фантазии, и я вовсе не рожден для подвига. Может быть, я только искалечу себя, пытаясь тащить на своих плечах эту мною же самим придуманную ношу, и, изнывая под тяжестью ее, так и не сумею выполнить ничего из того, что мне действительно предназначено в жизни? Я чувствую, что страсть овладела моим сердцем. Как мне вырваться из ее плена? Отец каким-то образом угадал, что в глубине души я не брахман и не аскет. Потому так неумолим его запрет. Я пойду к нему. Сегодня, сию же минуту спрошу его, что такое он нашел во мне, почему сказал, что путь к покаянию закрыт для меня. Я найду выход, если только сумею добиться от него объяснения! Найду!»

— Подождите меня немного. Я сейчас вернусь, — сказал Гора Хоримохини и поспешно направился в покои отца. Ему казалось, что Кришнодоял знает что-то такое, что может дать ему немедленное освобождение.

Но двери комнаты, где отец совершал богослужение, оказались закрытыми. Гора постучал. Никто не откликнулся. Изнутри доносился запах благовоний — это Кришнодоял с одним из своих саньяси усваивал какой-то сложный прием системы йога, требующий большого напряжения сил; в таких случаях он всегда запирал двери, чтобы ему не мешали. Сегодня всю ночь никому и ни под каким предлогом не разрешалось входить к нему.