Рабиндранат Тагор - Гóра

— Я просто не знаю, что еще нужно сделать, чтобы ты прозрел! — воскликнула Барода. — Если бы ты с самого начала не был слеп, ничего подобного не произошло бы. Ну, скажи, можно ли выразиться яснее, чем в этом письме!

— Мне кажется, — вступил в разговор Харан-бабу, — следует показать это письмо Лолите и спросить ее, что она имела в виду. Если разрешите, я сделаю это сам…

Но в это мгновение в комнату, как ураган, влетела Лолита.

— Посмотри, отец. Это члены «Брахмо Самаджа» посылают такие анонимные письма.

Пореш прочитал письмо, полученное Лолитой. Считая, что вопрос брака Лолиты с Биноем втайне решен, автор письма не поскупился на всякого рода оскорбления и советы. Он приписывал также Биною разные дурные намерения, утверждал, что ему скоро надоест жена-брахмаистка и что, бросив ее, он женится вторично на какой-нибудь правоверной индуистке.

Харан взял письмо из рук Пореша и, прочитав его, вернул Лолите.

— Тебя рассердило это письмо, Лолита, — сказал он, — Но не ты ли сама дала повод для него? Скажи нам, как могла ты своей рукой написать вот это?

В первое мгновение Лолита не нашлась, что ответить.

— Так это вы переписываетесь с Шойло относительно меня?! — произнесла она наконец.

— Помня о своем долге по отношению к «Брахмо Самаджу», — Харан уклонился от прямого ответа, — Шойло вынуждена была переслать твое письмо мне.

— Скажите же раз и навсегда, что угодно «Брахмо Самаджу»? — спросила Лолита, гордо выпрямившись.

— Я, кажется, единственный человек во всем «Брахмо Самадже», который не верит в сплетни о тебе и Биное-бабу, однако мне хочется из твоих собственных уст услышать решительное опровержение.

Глаза Лолиты загорелись гневом. Дрожащими руками она сжимала спинку стула.

— А, собственно, почему вы этому не верите? — спросила она.

— Ты слишком взволнована сейчас, Лолита, — сказал Пореш-бабу, кладя ей руку на плечо. — Мы поговорим об этом после…

— Раз уж мы начали этот разговор, так давайте продолжим его. Замалчивание ни к чему хорошему не приведет, Пореш-бабу! — вмешался Харан.

Услышав это, Лолита окончательно возмутилась:

— Отец никогда ничего не замалчивает. Он ведь не вы! Знайте, что правды он не боится, она для него дороже «Брахмо Самаджа». Что же касается меня, то я не считаю для себя брак с Биноем-бабу чем-то невозможным или оскорбительным!

— Разве он решил вступить в «Брахмо Самадж»? — спросил Харан.

— Никто ничего не решал. И я вообще не вижу, зачем это нужно.

До сих пор Бародашундори хранила молчание. В душе она мечтала, чтобы Харан-бабу одержал верх в этом споре и Порешу пришлось бы признать свою вину и раскаяться. Но дольше удерживаться она не могла.

— С ума ты сошла, что ли, Лолита? — воскликнула она. — Что ты говоришь?!

— Нет, ма, — ответила Лолита, — я не сошла с ума. Я отвечаю за каждое свое слово. Я не потерплю, чтобы меня опекали все, кому не лень. Я хочу быть свободной от «Самаджа», от Харана-бабу и от всех ему подобных.

— Под свободой ты, очевидно, подразумеваешь отсутствие всяких сдерживающих начал? — ехидно спросил Харан-бабу.

— Нет, — ответила Лолита, — я подразумеваю под ней свободу от подлых нападок, от рабского преклонения перед ложью. Почему «Брахмо Самадж» считает возможным мешать мне делать то, в чем сама я не вижу ничего дурного, ничего, противоречащего моей религии? Почему он становится на моей дороге?

— Вот видите, Пореш-бабу, — вызывающе заявил Харан. — Я всегда знал, что в конце концов произойдет что-нибудь подобное. Как я ни старался предостеречь вас, мои усилия оказались тщетными.

— Вот что, Харан-бабу, — сказала Лолита. — Позвольте и мне предостеречь вас: не заноситесь настолько, чтобы поучать людей, которые во всех отношениях стоят выше вас. — И с этими словами она быстро вышла из комнаты.

— Что же это такое творится? — воскликнула Бародашундори. — Давайте подумаем, что нам остается делать?

— Нам остается исполнять свой долг, — ответил Пореш-бабу. — Но когда страсти кипят, очень трудно решить, в чем именно он состоит. Извините меня, но сейчас я не в состоянии обсуждать этот вопрос. Мне нужно побыть одному.

Когда Шучорита услышала о том, что произошло, она решила, что Лолита своей выходкой сильно осложнила и без того запутанное положение. Некоторое время она сидела молча, а затем, обняв сестру, сказала:

— Знаешь, дорогая, все это меня очень пугает.

— Пугает? Почему?

— «Брахмо Самадж» взбудоражен до предела, — сказала Шучорита, — предположи, однако, на минуту, что Биной-бабу вовсе и не думает…