Ясунури Кавабата - РАССКАЗЫ НА ЛАДОНИ

На следующее утро жена спросила: «Ну, и как там в Хаконэ было?»

— Хорошо. Только холодно, — твёрдо ответил муж. — Ты ночью ужасно кашляла. Я даже проснулся. Стал горло прочищать, а ты так испугалась, прямо подпрыгнула. Мне даже страшно стало.

— Ничего не помню.

— Значит, спишь крепко.

— Нет, когда с мальчишкой ложусь, просыпаюсь чуть что.

— Нет, всё-таки это странно — подпрыгивать так в твоём-то возрасте.

— Неужели я так испугалась?

— Испугалась.

— Хоть и возраст, а это у меня женское. Если у тебя другой в постели, может и заснёшь, а вот потом…

— Другой? Я стал для тебя чужим? — дед горько усмехнулся. — Знаешь, там в Хаконэ, это, наверное, суббота была, в гостиницу заехала группа. После ужина они завалились спать в соседний номер. А гейша с ними была такая пьяная, язык еле ворочался. Так вот, она болтала по телефону со своей товаркой в другом номере, голос у неё такой визгливый был, ругались. Пьяная очень, слов толком не разобрать. Только слышу: «Снесу яйцо, обязательно снесу яйцо!» Сколько раз повторила. Смешно так сказала.

— Интересненько.

— Что тут интересненького? Визжала прямо.

— Вот ты и не выспался и встал в семь утра. Так?

— Дура, — дед зло засмеялся.

Послышались шаги. «Мама! — раздался голос младшей дочери. — Ты проснулась?»

— Да.

— А папа проснулся?

— Да, проснулся.

— Можно войти?

— Можно.

У их пятнадцатилетней дочери Акико было озабоченное лицо. Она села на пол со стороны матери.

— Я видела страшный сон.

— Что же там было?

— Я умерла. Понимаешь, умерла. Я сама это видела.

— Да, нехороший сон.

— На мне было какое-то белое тонкое платье. И я шла по прямой дороге. А по сторонам — всё в какой-то дымке. А дорога куда-то плыла. А я по ней шла. Там была какая-то странная бабка. Она шла за мной. Куда я — туда и она. Шагов не слышно, обернуться боюсь. Только знаю, что она за мной идёт. Никуда от неё не убежишь. Это кто была, смерть?

— Нет, конечно нет, — сказала мать и посмотрела на мужа. — А что потом было?

— Потом я снова пошла. И тут вдоль дороги появились дома. Какие-то маленькие, низенькие, серые, какие-то мягкие будто. Я забежала в один дом. А та бабка ошиблась дверью, зашла в другой дом. Ну, вот и хорошо, думаю. А в том доме ничего нет, даже матраса, только одни яйца.

— Яйца? — насторожённо переспросила мать.

— Яйца. Я уверена, что это были яйца.

— Ну, и что потом?

— А потом, я не знаю, что было потом. Только я из этого дома с яйцами вдруг на небо взлетела. Вот, думаю, я на небо попала… Тут и проснулась.

Акико посмотрела на отца. «Папа, я умру?»

— Нет, конечно нет.

Застигнутый врасплох, отец ответил теми же словами, что и мать. Он испуганно думал о том, что его дочь видит сны о смерти, что в её сне выплыли эти самые яйца…

— Очень страшно было. Я и сейчас боюсь.

— Акико, здесь всё очень просто. Вчера у меня болело горло, я подумала, что при простуде хороши яйца, послала тебя за ними, вот ты и увидела такой сон.

— Правда? Принести тебе яичек?

Акико вышла.

— Ты думал про эту дурацкую гейшу с её яйцами, вот они и явились ей во сне. А жаль.

Муж уставился в потолок. «Акико часто снится про смерть?»

— Не знаю, в первый раз такое.

— В этом что-то есть.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что яйца помогли ей подняться на небо.

Вошла дочь. Разбила яйцо, дала его матери и ушла. Мать исподлобья посмотрела на яйцо. Потом сказала: «В нём есть что-то нехорошее. Я его пить не стану. Давай ты, если хочешь». Муж тоже неодобрительно разглядывал яйцо.

[1950]

Братьев было трое. Наодзи был самым младшим. Оба его брата женились при обстоятельствах весьма необычных. Старший пытался совершить самоубийство вместе с медсестрой у водопада Кэгон, но был схвачен, после чего и получил разрешение на брак. Средний же брат всё повторял, что боится своей жены, а потом вдруг сбежал из дому вместе со служанкой, его даже в психушку засунули, но потом он всё-таки женился на ней.

Наодзи был намного младше их. Когда средний брат стал жить со служанкой, Наодзи учился в колледже. Наодзи не любил братьев. Он считал, что один из них инсценировал самоубийство, а второй — сумасшествие.

Эти люди приходились мне дальними родственниками. Когда Наодзи немного заинтересовался литературой и поступил в один из токийских университетов, он стал частенько захаживать ко мне. Что до старшего брата, он тоже начинал учиться в Токио, но там у него что-то приключилось с лёгкими, и ему пришлось вернуться. Поэтому среднего брата после окончания школы никуда не отпустили, и он остался помогать отцу, у него было поместье. Так получилось, что университет закончил один Наодзи.