Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах

{12120}

4454.П. И. КУРКИНУ 12 (25) июня 1904 г. Баденвейлер. Дорогой Петр Иванович, сообщаю Вам свой адрес: Германия, Badenweiler, Herrn Anton Tschechow, Villa Friederike. Ноги у меня уже совсем не болят, я хорошо сплю, великолепно ем, только одышка - от эмфиземы и сильнейшей худобы, приобретенной в Москве за май. Здоровье входит не золотниками, а пудами. Badenweiler хорошее местечко, теплое, удобное для жизни, дешевое, но, вероятно, уже дня через три я начну помышлять о том, куда бы удрать от скуки. Пишите, дорогой мой, подлинней, умоляю Вас. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов. 12/25 июня 1904. На обороте: Москва. Тверская, Мебл. к-ты "Гельсингфорс". Доктору Петру Ивановичу Куркину. RuЯland. Moskau.

4455.В. M. СОБОЛЕВСКОМУ 12 (25) июня 1904 г. Баденвейлер. 12/25 июня 1904. Badenweiler, Германия. Дорогой Василий Михайлович, большое Вам спасибо за "Русские ведомости", которые я получаю здесь с первого дня приезда и которые действуют на меня, как согревающее солнце; читаю я их по утрам с громадным удовольствием. Еще большее спасибо шлю Вам и низко кланяюсь за знакомство с Г. Б. Иоллосом. Это превосходный человек, в высшей степени интересный, любезный и бесконечно обязательный. Я три дня прожил в Берлине и все три дня чувствовал на себе заботу Иоллоса. К сожалению, у меня еще совсем не работали ноги, чувствовал я себя, особенно в первые дни, неважно, и мне нельзя было отдать себя в его полное распоряжение хотя на два часа. Он показал бы мне в Берлине много хорошего. Насколько я мог его понять, понятия о себе он очень скромного и не знает точно, каким успехом у нас в Москве да и в России пользуются его письма из Берлина.

{12121}

Здоровье мое поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками. Ноги уже давно не болят, точно и не болели, ем я помногу и с аппетитом; осталась только одышка от эмфиземы и слабость от худобы, приобретенной мною за время болезни. Лечит меня здесь хороший врач, умный и знающий. Это д-р Schwoerer, женатый на нашей московской Живаго. Badenweiler очень оригинальный курорт, но в чем его оригинальность, я еще не уяснил себе. Масса зелени, впечатление гор, очень тепло, домики и отели, стоящие особняком в зелени. Я живу в небольшом особняке-пансионе, с массой солнца (до 7 час. вечера) и великолепнейшим садом, платим 16 марок в сутки за двоих (комната, обед, ужин, кофе). Кормят добросовестно, даже очень. Но, воображаю, какая здесь скука вообще! Кстати же, сегодня с раннего утра идет дождь, я сижу в комнате и слушаю, как под и над крышей гудит ветер. Немцы или утеряли вкус, или никогда у них его не было: немецкие дамы одеваются не безвкусно, а прямо-таки гнусно, мужчины тоже, нет во всем Берлине ни одной красивой, не обезображенной своим нарядом. Зато по хозяйственной части они молодцы, достигли высот, для нас недосягаемых. Я уже надоел Вам своей болтовней? Позвольте же мне еще раз крепко поблагодарить Вас и за газету, и за Иоллоса, и за Ваши посещения в Москве, которые были так кстати и так мне приятны. Вашего отношения ко мне я никогда не забуду. Будьте здоровы, благополучны, да пошлет Вам бог теплого лета. В Берлине холодно, кстати сказать. Обнимаю Вас крепко и жму руку. Ваш А. Чехов.

4456.M. П. ЧЕХОВОЙ 12 (25) июня 1904 г. Баденвейлер. 12/25 июнь 1904. Милая Маша, уже третьи сутки я живу на месте, мне предназначенном; вот мой, буде желаешь, более подробный адрес: Германия, Badenweiler, Herrn Anton Tschechow, Villa Friederike. Эта Villa Friederike, как и все здешние дома и виллы, стоит особняком, в роскошном садике, на солнце, которое

{12122}

светит и греет до 7 час. вечера (позже я ухожу в комнаты). Мы живем здесь и платим пансион. За 14 или 16 марок в сутки мы вдвоем получаем комнату, залитую солнцем, с рукомойниками, с кроватями и проч. и проч., с письменным столом, и главное - с чудеснейшей водой, похожей на зельтерскую. Впечатление кругом - большой сад, за садом горы, покрытые лесом, людей мало, движения на улице мало, уход за садом и цветами великолепный, по сегодня вдруг ни с того ни с сего пошел дождь, я сижу безвыходно в комнате, и уже начинает казаться, что дня через три я начну подумывать о том, как бы удрать. Масло продолжаю есть в громадном количестве - и без всяких последствий. Молока не переношу. Доктор здешний Schwoerer (женатый на москвичке Живаго) оказался и знающим, и порядочным. Отсюда в Ялту мы, быть может, приедем морем через Триест или какую-нибудь другую гавань. Здоровье входит в меня не золотниками, а пудами. По крайней мере, я научился здесь, как питаться. Кофе запрещают мне совершенно, говорят, что он слабительное. Яйца уже начинаю есть понемногу. Ах, как немки скверно одеваются! Я живу в нижнем этаже. Если б ты знала, какое здесь солнце! Не жжет, а ласкает. У меня удобное кресло, на котором я лежу или сижу. Часы непременно куплю, я не забыл. Как здоровье мамаши? Как ее настроение? Напиши мне. Поклонись ей. Ольга ходит здесь к зубному врачу, очень хорошему. Ну, будь здорова и весела. На днях еще напишу письмо. Этой бумаги я купил очень много в Берлине, и конвертов тоже. Целую тебя, жму руку. Твой А. Арсению, бабушке и Насте поклон. Поклонись, кстати сказать, и Синани. А Ваня где? Приехал ли он в Ялту? Если он в Ялте, то привет и ему. На конверте: Ялта. Марии Павловне Чеховой. RuЯland. Krim.