Оноре Бальзак - Патология общественной жизни

— По счастью, — сказал он, — вместе со мной в Булони находятся несколько джентльменов, принадлежащих к избранному обществу; они оказались во Франции, потому что слишком широко понимали элегантную жизнь, пока были в Лондоне... Честь и хвала безрассудной храбрости! — сказал он доверительно, бросив на нас взгляд веселый и лукавый.

— Так что, — продолжал он, — мы можем собрать здесь совет из людей достаточно известных и достаточно опытных для того, чтобы оговорить все самые сложные моменты в описании элегантной жизни, на первый взгляд столь легкомысленной, а на самом деле требующей величайшей серьезности; потом мы отдадим наши максимы на суд вашим парижским друзьям, и в результате, конечно, получится нечто грандиозное!..

Затем он предложил нам чаю. Мы приняли предложение. Когда из соседней комнаты вышла чуть полноватая, но все еще элегантная леди и пошла готовить чай, мы поняли, что у Браммела есть своя маркиза Конингхэм [64]. Лишь число титулов отличало великого человека от его августейшего друга Георга IV. Увы! теперь они ambo pares [65], оба мертвы или что-то вроде того [66].

Наша первая деловая беседа состоялась за завтраком, изысканность которого убедила нас в том, что по парижским меркам бедность Браммела была богатством.

Мы занялись вопросом, жизненно важным для нашего предприятия.

В самом деле, если чувство элегантности зависит от одаренности натуры, следовательно, люди делятся на поэтов и прозаиков, на элегантных избранников и косную толпу — иными словами, на тех, которые уже все знают, и тех, которые ничему не могут научиться.

Но после всестороннего обсуждения этой проблемы мы сформулировали следующую утешительную аксиому:

XI. Хотя элегантность не столько искусство, сколько чувство, в основе ее помимо инстинкта лежит привычка.

— Да! — воскликнул сэр Вильям Крейд...к [67], верный спутник Браммела, — успокойте пугливое племя мелких помещиков, купцов и банкиров!.. Не все дети аристократов обладают врожденным чувством элегантности и одухотворяющим жизнь вкусом, и тем не менее нет страны, где аристократия не выделялась бы своими манерами и умением жить! В чем же дело? В воспитании, в привычке. Дети знати с колыбели окружены одним лишь прекрасным; их воспитывают элегантные матери, в языке и нравах которых живы лучшие традиции; именно так дети аристократов усваивают начатки нашей науки — ведь надо быть уж совсем бесчувственным, чтобы не поддаться облагораживающему влиянию прекрасной обстановки. Поэтому не может быть зрелища более отвратительного, чем знатный человек, опустившийся ниже буржуа.

Не все люди одинаково умны, но почти все одинаково чувствительны; ведь ум — следствие внутреннего совершенства, а содержание труднее поддается переменам, чем форма; вдобавок, чем предмет протяженнее, тем легче сообщить ему единообразие: лица у всех людей разные, а ноги в общем похожие. Короче говоря, поскольку элегантность — не что иное, как совершенство вещей, внятных чувствам, приучить к ней можно каждого. Мы в силах научить богача носить сапоги и панталоны так же безупречно, как это делаем мы сами, и тратить свое состояние со вкусом. И так далее.

Браммел слегка нахмурил брови. Мы поняли, что сейчас раздастся пророческий голос, еще недавно повелевавший племенем богачей.

— Мысль верна, — сказал он, — и я одобряю часть рассуждений уважаемого коллеги, но я решительно против устранения барьера, отделяющего элегантную жизнь от обычной, и против того, чтобы двери в храм были открыты для толпы.

— Нет!.. — воскликнул Браммел, стукнув кулаком по столу, — нет, отнюдь не на всех ногах сапоги и панталоны смотрятся одинаково... Нет, милорды. Разве не существует на свете хромых, уродов или калек? И разве не является, в свою очередь, аксиомой мысль, которую мы повторяем всю жизнь:

XII. Нет существа, менее похожего на человека, чем человек с улицы.

— Впрочем, — продолжал Браммел, благосклонно оставив неофитам элегантности надежду достичь изящества с помощью воспитания и привычки, — признаем также, что у всякого правила есть исключения, и попробуем определить, какие именно.

После оживленных дебатов и научного обсуждения множества фактов мы пришли к следующим выводам:

XIII. Чтобы вести элегантную жизнь, надо по меньшей мере дойти до класса риторики [68].

XIV. Мелким торговцам, деловым людям и преподавателям гуманитарных наук элегантность обрести не дано.

XV. Скупец — враг элегантности.

XVI. Банкиру, дожившему до сорока лет и не обанкротившемуся или имеющему тридцать шесть дюймов в обхвате, элегантная жизнь заказана: он узрит ее рай, но попасть в него не сможет.