Шалом Аш - За веру отцов

— Дай Бог, чтобы это было наше последнее изгнание, — говорил один другому.

— Пусть Он избавит нас от всех бед. — И женщины со слезами целовали друг друга.

Но вдруг исчезла грусть, и все лица, молодые и старые, засияли, как солнце над умытым дождем полем. Это Ицик-музыкант сладко заиграл на скрипке, и просветлели у людей опечаленные глаза, как только кантор запел: «Когда ковчег трогался в путь…»

И Шлоймеле, сын Мендла, в зеленом кафтанчике, который справил ему к свадьбе его учитель и портной, отворил дверцы ковчега. Друг за другом поднимались люди по ступеням и ставили в новый ковчег свитки. По его сторонам стояли, охраняя Тору, два деревянных льва с коронами на головах, а при помощи скрытого механизма, сделанного мастером из Немирова, спустились с синего звездного неба два огромных, покрытых белым золотом орла и повисли над ковчегом с распростертыми крыльями.

Приблизиться к ковчегу первыми удостоились старый реб Янкев и реб Исроэл из Богемии, затем раввин и только после них — Мендл с новым свитком злочевской общины. Когда подошла его очередь, он задержался перед святыней, и сердце его наполнилось тихой молитвой: «Отец наш небесный, пошли покой детям Твоим». И слеза, первая слеза упала с его щеки на чехол свитка.

Но снова заиграла скрипка, и хор юных голосов запел: «Властелин мира царствовал…» Народ подхватил слова, и вместе с пением радость разлилась по синагоге. Исчезли печаль и страх. Отцы, матери, дети — все вместе. Голоса юных певцов звенели, как звенят на зеленом лугу колокольчики на шеях коз.

Теперь звуки скрипки широким потоком вливались в напев. Заиграли свадебную мелодию. Портной-меламед, а теперь и шамес [16] Синагогальный служка. новой синагоги, в широких крестьянских штанах из шерсти, которые он пошил ради такого случая, вышел вперед, подскочил к свадебному балдахину и закричал: «Дай дорогу, народ, посмотри, кто идет! Это же пан Ицик на свадьбу пришел!»

Мальчики подняли балдахин и установили его над бимой. Заиграла флейта, будто расчищая путь почетному гостю. И тут же засияли, заискрились на женщинах золото, камни, жемчуг, закачались перья на чепцах. Переливался красный шелк, расшитый золотой нитью. В жемчужной ночи краснели бусы, и золотистые агаты горели желтыми цветами на белом атласе. Шуршали белые, как морская пена, оторочки на платьях.

В этом блеске величественно, не спеша двигались женщины, вели невесту. Совсем еще ребенка, десяти лет не исполнилось. Острые ножницы безжалостно срезали ее черные, вьющиеся локоны, и не понимала девочка, почему ей надо выходить замуж. Откуда ей было знать, что это приблизит избавление? Она упиралась, не давала срезать свои черные кудри, пока Лея, управляющая миквой, [17] Миква — бассейн для ритуальных омовений. не заплатила ей сладкими коржиками: по коржику за каждую отрезанную прядь. Даже сейчас, когда она идет к балдахину, утешают ее эти сахарные коржики, плата за проданные волосы. На ней золотистое свадебное платье. Община решила одевать в это платье всех невест, чтобы не позорить бедных девушек, у которых нет денег на свадебный наряд. Сегодня платье было надето впервые, а потом в нем праздновали все свадьбы в Злочеве. Девушки несли плетеные свечи, освещая путь первой злочевской невесте.

И вот невеста уже стоит под балдахином и теребит бахрому на платье. А жениха все нет. Уже пропел свою песенку свадебный шут, уже музыканты сыграли приветственный марш, а жених не идет. Напрасно шамес и старосты со свечами обыскали всю синагогу, все уголки осмотрели — нет жениха! Наконец нашли: под креслом пророка Ильи спрятался. Выдал его длинный зеленый кафтан. Пришлось учителю выгонять его из-под кресла палкой: «А ну, жених, ступай под балдахин!»

Что было сил упирался мальчик новыми сапожками, не хотел вылезать из-под кресла, пока отец не вытащил его за пейсы.

А друзья смеялись над ним, и показывали язык, и уже распевали сочиненную кем-то песенку:

Как ни упирался жених, отец все-таки притащил его за ухо. А чтобы он не сбежал из-под балдахина, пришлось отцу и учителю стоять у него по сторонам и держать за полы кафтана. Тогда обратил жених свой гнев на невесту, начал толкать ее в бок, пока невеста не угостила его полученными за свои волосы коржиками. Только тогда он согласился жениться…