Проспер Мериме - Недовольные

Граф де Фьердонжон. Я сказал, милостивый государь, что не в наших обычаях предлагать женщине председательское кресло.

Эдуар. А в моем обычае, милостивый государь, не оставлять безнаказанной ни одну дерзость... и...

Графиня (тихо) . Эдуар, Эдуар!.. (Громко.) Приступим же, не медля, ко второму туру голосования. (Эдуару, тихо.) Голосуйте за моего мужа, Эдуар. Господин де Тимбре! Голосуйте за моего мужа, он будет превосходным председателем. Ну же, Бесстрашный, голосуйте и вы! Я напишу имя кандидата вместо вас. Вы предпочитаете господина де Турнеля? (Тихо.) Не так ли?

Бертран. Мне все равно, лишь бы угодить вам.

Эдуар (подсчитывает голоса) . Господин де Турнель — один голос; господин де Фьердонжон, господин де Турнель, господин де Турнель, господин де Малепин, господин де Машикули, господин де Турнель. Господин де Турнель получил четыре голоса. Итак, кузен, — на председательское место!

Граф де Фьердонжон (маркизу де Малепин, тихо) . Уже интриги! Нет, я не останусь в этой шайке.

Барон де Машикули (маркизу де Малепин, тихо) . Она всем хочет верховодить.

Граф. Господа! Прежде чем приступить к совещанию, председательствовать на котором вы благосклонно поручили мне, я сделаю с вашего позволения несколько замечаний общего порядка о современном положении в Европе. Льщу себя надеждой, что мое краткое вступление будет не лишено интереса. (Вынимает из кармана речь, написанную на многочисленных листочках почтовой бумаги; страницы эти не скреплены между собой.)

Эдуар. Как? Вы собираетесь прочесть нам все это? Черт!

Граф. Речь написана с одной стороны, да и поля большие.

Граф де Фьердонжон (в сторону) . Он один хочет говорить, потому и назначил себя председателем.

Граф де Турнель откашливается, сплевывает, надевает очки и начинает монотонно читать, не всегда соблюдая знаки препинания, как человек, читающий чужое произведение. Эдуар говорит что-то на ухо графине, но она знаком велит ему слушать. Он не подчиняется. Потеряв терпение, графиня поворачивается к нему спиной. Тогда он подзывает собаку Бертрана, ласкает ее, велит дать лапу и т. д.; затем, видя, что граф держит в руке одну из страничек речи, осторожно берет со стола несколько страниц, скатывает их и дает собаке, — собака рвет бумагу на мелкие клочки. Никто не замечает, что произошло с речью.

Граф (читает) . «Господа! Прекрасны, неисповедимы пути провидения. В мире нет непоправимого зла. Действие самого страшного яда можно успешно побороть с помощью лекарств, которые природа щедро рассыпает своей благодетельной рукой... Нам следует неустанно благословлять промысл божий, ибо эти лекарства заботливо сосредоточены в тех краях, где человек подвергается, по-видимому, наибольшим опасностям. Путешественники, побывавшие в странах, иссушенных раскаленными лучами солнца, рассказывают об ужасных змеях, укус которых, казалось бы, должен повлечь за собой неминуемую смерть. Но они забывают добавить, что эти грозные пресмыкающиеся находят прибежище под широкими листьями растений, сок которых, введенный в рану, мгновенно оживляет несчастную жертву и вскоре возвращает ей здоровье. Анчар, столь ядовитый, что даже тень его приносит смерть, произрастает в силу божественного предначертания лишь по берегам морей и океанов, а морская вода, как известно, является прекрасным противоядием при отравлении тлетворными испарениями этого дерева. Итак, господа, видя народ, раздираемый пагубными распрями или стонущий под железной пятой тирана, мы не станем предаваться бесплодному отчаянию, а поищем вокруг себя лекарство или врача, несомненно, уготованного нам провидением».

Кавалер де Тимбре (в сторону) . Речь слишком отдает аптекой.

Граф (читает) . «Да, господа, история, служащая порой развлечением для светского человека, могла бы стать предметом отвращения и ужаса для философа, друга человечества, созерцающего отвратительную картину ее преступлений, если бы утешительная мысль о том, что невидимое провидение управляет судьбами империй, не поддержала книгу, готовую выпасть из рук мудреца, и не подсказала ему, что люди, позабывшие божественные предначертания и предающиеся разгулу страстей, часто ввергают в пучину бедствий и своих сограждан и самих себя. Но в силу, так сказать, причинной связи явлений другие люди, добродетельные, вдохновленные свыше, столь же часто преграждают своим мужеством путь опустошительному потоку революций и своей могучей дланью закрывают бездну, готовую поглотить родину!!!» (В сторону.) Уф! (Продолжает читать.) «И вот нашелся человек... больной, искалеченный, осужденный в страданиях проводить...»