Луиджи Пиранделло: Курбет

Неро и вправду совсем взбесился. Он задыхался, громко ржал, бил копытами; он весь трясся. Какие-то люди бросились к нему, под самые колеса, и удержали катафалк перед подъездом особняка, в гуще разряженных гостей.

– Что это там? – неслось со всех сторон – Ой, смотрите, лошадь сбесилась!

Все толпились вокруг катафалка, толкались, переспрашивали, удивлялись, кричали, возмущались. Родственники безуспешно пытались удержать Неро. Кучер встал на козлах и изо всех сил натягивал вожжи. Напрасно. Неро бился, храпел, вырывался, тянул голову в сторону особняка.

Но когда из подъезда вышел старый слуга в ливрее и, отстранив родственников, взял его под уздцы, он сразу успокоился. Слуга посмотрел на него, внезапно узнал и чуть не заплакал:

– Это же Неро! Ох, бедняга Неро! Бьется-то как! Еще бы. Он ведь синьору возил. Бедную нашу княгиню. Это он свой дом узнал. Конюшню старую почуял. Бедняга Неро, бедный ты мой Неро… Ну, ну… все хорошо, видишь, а, Неро? Это ж твой старый Джузеппе. Все в порядке, да. Бедняга ты, Неро, обрадовался, что пришлось хозяйку везти? Значит, помнишь еще свою хозяйку? Она довольна будет, что это ты ее везешь в последний-то путь.

Потом он повернулся к кучеру, который совсем озверел из-за того, что похоронное бюро так оскандалилось перед важными господами.

– Ну, ты! Хватит ругаться! – крикнул дядюшка Джузеппе. – Он смирный. Садись. Я сам повезу до самого кладбища. Вместе поедем, а, Неро? Повезем нашу бедную синьору… Тихонечко, как всегда, ладно? Ты уж постарайся, чтоб не потревожить ее, бедный ты мой старик. Помнишь ведь свою хозяйку? Вон ее уже в гроб положили, видишь, ящик несут?

Фофо услышал и очень удивился:

– Кого это в ящик? Хозяйку твою?

Неро лягнул его. Но Фофо был слишком поглощен своим новым открытием и поэтому не рассердился.

«Вон оно что… – размышлял он, – вот оно что… постой-ка, так, так, вот, вот, вот… Этот старик плачет… и всегда они плачут… и вид у них расстроенный… и музыка такая печальная. Понятно, теперь мне понятно… Вот почему наша работа спокойная. Только когда люди плачут, мы можем повеселиться и отдохнуть немного».

И ему тоже захотелось сделать курбет.