Пол Гэллико - Цветы для миссис Харрис

Мисс Пенроуз сдержала обещание — или вернее, сдержала наполовину, потому что вечером поднялся ветер и принёс дождливую грозовую ночь, и когда в половине десятого «роллс-ройс» мистера Корнголда остановился у входа в «Каприс», гроза бушевала вовсю. Миссис Харрис стояла справа от дверей, под сомнительной защитой парусинового козырька.

Прибытию будущей звезды сопутствовал раскат грома и сильный порыв ветра; мисс Пенроуз помедлила секунду, повернувшись к миссис Харрис с изящно склонённой головкой и слегка разведя полы накидки. Затем, встряхнув золотистой гривой, она вбежала в дверь. Миссис Харрис лишь на миг увидела под накидкой блеск чёрных бус и розовато-бело-кремовую пену шифона и тюля.

Но тем не менее она была вполне счастлива и даже постояла немного у подъезда «Каприс», погрузившись в созерцание воображаемых картин. Вот сейчас метрдотель низко кланяется её платью и ведет Его к лучшему столику, который приберегают для самых почётных гостей. Конечно, каждая из сидящих в зале дам сразу узнает Платье От Диора; вслед Ему поворачивают головы; между столиками плывёт бархатный чёрный низ, на котором соблазнительно покачиваются тяжёлые гагатовые бусы, и белый верх — красивая юная грудь, плечи, руки, шея словно вырываются из великолепной оболочки. Мистер Корнголд, конечно, доволен и горд, и уж конечно, он поймет, что такой красивой и великолепно одетой девушке непременно надо дать важную роль в следующей постановке.

И никто, ни одна душа там не догадывается, что изысканное платье, сделавшее это возможным, платье, на которое все смотрят сейчас с завистью или восхищением, является исключительной собственностью миссис Ады Харрис, уборщицы — № 5, Виллис-Гарденс, Бэттерси.

И она улыбалась на всем пути домой — а путь был неблизкий и автобус шёл долго. Всё было в порядке, оставалась лишь нетерпеливо ждущая её миссис Баттерфилд. Она, конечно, захочет увидеть платье и услышать всю историю… Но почему-то миссис Харрис чувствовала, что не хочет рассказывать подруге, что одолжила платье актрисе. А почему, она и сама не знала.

Но, добравшись до дома, она уже нашла решение. Чуточка невинной выдумки плюс усталость помогут отложить вопрос.

— Господи, — охнула она из глубин сердечных объятий, в которые заключила её миссис Баттерфилд, — я так устала, что хоть пальцами веки поддерживай. Уже так поздно — я не могу остаться даже на чашечку чая.

— Бедняжка, — пожалела её миссис Баттерфилд. — Я тебя не задержу. Покажи мне только платье…

— Его пришлют завтра (это была полувыдумка, полуправда). — Тогда я тебе всё и расскажу.

Дома, в постели, миссис Харрис вновь отдалась восхитительному чувству завершённого дела, чувству победы — и быстро уснула без малейшей тени предчувствия того, что нёс завтрашний день.

14

Мисс Пенроуз и её квартирке миссис Харрис отводила время с пяти до шести вечера. Убирая квартиры прочих клиентов и восстанавливая мир — впрочем, все были так рады её возвращению, что не особо говорили о её затянувшемся отсутствии, — так вот, весь этот день она дрожала от нетерпения, предвкушая встречу с актрисой. Наконец, стрелки часов подползли к пяти, и миссис Харрис почти побежала в квартирку, некогда бывшую частью конюшни при большом доме на площади. Открыв дверь, она замерла у начала длинной лестницы.

Первым её чувством было разочарование, потому что в квартире было темно и тихо, а миссис Харрис, конечно, хотела бы услышать из уст самой девушки историю её триумфа, триумфа «Искушения», и узнать об эффекте, который платье произвело на придирчивого мистера Корнголда.

Но странный, незнакомый запах, стоявший на лестнице, заставил миссис Харрис похолодеть от тревоги. Главное — запах не был таким уж незнакомым. Почему он напомнил ей о войне, которую она пережила в Лондоне — сыплющиеся дождём бомбы, море огня?..

Поднявшись по лестнице, миссис Харрис включила свет в прихожей и в комнате и вошла. В следующее мгновение она, замерев от ужаса, увидела останки своего платья. Теперь она знала, что за запах донесся до неё на лестнице и заставил её вспомнить ночи, когда на Лондон рушился ливень зажигательных бомб.

Платье от Диора было небрежно брошено на развороченную кровать; и как ужасная рана, зияла на нем прожжённая бархатная панель, окружённая оплавленными бусинками.

Подле лежала бумажка в один фунт и поспешно нацарапанная записка. Пальцы миссис Харрис так дрожали, что она не сразу смогла прочесть эту записку. Вот что в ней было: