Ихара Сайкаку - Избранное

Услышав эти прочувствованные слова, братья прослезились.

— Да если б вы, батюшка, и ничего нам не оставили, мы не стали бы сетовать. Если, не приведи бог, вы скончаетесь, мы по вашему завету будем считать старшего брата отцом, во всем следовать его повелениям, с усердием выполнять свое дело и постоянно приумножать славу нашего дома, — заговорили они в один голос. Дзэнню обрадовался.

— Значит, мне не о чем больше тревожиться, — сказал он, написал завещание таким образом, как и собирался, и через несколько дней умер. Все оплакивали его. Дорога, по которой Дзэнню провожали на кладбище, была усыпана цветами, путь освещали светильники. Даже его погребальной церемонии — и то люди завидовали. Да, дорога что в ад, что в рай одинаково стоит денег.

Сорок девять дней после смерти Дзэнню не смолкали голоса нанятых сыновьями монахов, читавших сутры, люди с похвалой отзывались о братьях. Но не прошло и недели, как у Дзэнскэ, второго сына, зародились темные мысли. Он уж не жег курительные палочки, а все составлял какие-то планы, ни днем, ни ночью не расставаясь со счетами. Затем позвал братьев Дзэнкити и Дзэнхати и сказал:

— Как я ни прикидывал, не может того быть, чтоб в доме было всего лишь две тысячи рё. Никто такому не поверит. Не иначе как братец Дзэнъэмон обманом заставил отца написать ложное завещание. В доме определенно есть восемь тысяч. Кроме того, ведь он получил в наследство всю домашнюю утварь. Мы должны во что бы то ни стало получить деньги, кои причитаются нам по завещанию.

Безрассудные молодые люди, которым жадность помутила сознание, тотчас же согласились с ним.

— Во всем виноват покойный отец, но каков Дзэнъэмон, который еще корчит из себя старшего! Давайте представим в доказательство завещание и затребуем положенные деньги, — опрометчиво решили братья и обратились с этим к Дзэнъэмону. Старший брат был поражен:

— Но ведь уговор-то был еще при жизни отца. Мы решили дело о завещании с вашего согласия, отчего же сейчас вы заговорили другое? Не дай бог узнают люди!

Братья, рассердившись, сказали:

— Нечего таиться от людей. Выкладывай скорее все деньги по завещанию.

Так, ни с чем не считаясь, приступали они к Дзэнъэмону. Трудно пришлось Дзэнъэмону. «Если люди узнают правду — отцу позор, — подумал он, — а если официально пожаловаться на братьев, погибнет весь наш дом. Сколько я доводов им ни привожу, они меня не слушают. Ужасное положение! Ведь в нашем мире письменное свидетельство — главное, так уж заведено… Завещание, составленное с оглядкой на наш нелепо устроенный мир, обернулось вредом, и как мне поступить — ума не приложу. Ведь все это было сделано с нашего согласия, а теперь они винят только меня одного, меня, честного человека! Как это жестоко! Небо когда-нибудь непременно их покарает. Видно, тяжкая у меня карма… Уж ничего отрадного не ждет меня в этом мире. А опозорить имя отца — значит оказаться непочтительным сыном и в следующем рождении… Нет, лучше умереть!»

И вот, решившись, Дзэнъэмон поздним вечером тайком вышел из дому и отправился на могилу родителей. В горе поведал он им о случившемся, сел у надгробной плиты и на рассвете пятого дня одиннадцатой луны умер сорока двух лет от роду, распоров себе живот. Весть о его смерти принес семье монах из храма. Дом снова погрузился в скорбь. Непритворным было горе жены Дзэнъэмона, а вот братья держались как чужие.

— Глупой смертью умер наш братец! — говорили они и распустили слухи, будто Дзэнъэмон покончил с собой в припадке умопомешательства. Так и уладили дело. Братья взяли ключи от амбара, все осмотрели, но, кроме двух тысяч рё, ничего там не оказалось. А так как они потратили много времени, чтобы найти место, где лежали деньги, то и уснули в амбаре возле сундучка с деньгами. В эту полночь жене Дзэнъэмона явился во сне дух покойного мужа и рассказал ей обо всем, что произошло. Та еще во сне преисполнилась твердой решимости отомстить за мужа и, проснувшись, тем более загорелась жаждою мести, схватила пику, висевшую над изголовьем, ворвалась в амбар и нанесла удары всем братьям — Дзэнскэ, Дзэнкити и Дзэнхати, никого не пощадив. Потом она взяла своего двухлетнего сына из рук кормилицы, как раз кормившей ребенка грудью, принесла в амбар и, вложив в его ручонку кинжал умершего Дзэнъэмона, сказала:

— Смотри! Это враги твоего отца! — И, направляя руку мальчика с кинжалом, прикончила всех троих. Затем она поведала о случившемся кормилице и пронзила себе грудь мечом. О утренний иней в бренном мире! Нет ничего непрочнее тебя! Такова и жизнь человеческая!..