Синклер Льюис - Бэббит

Привычная процедура еще больше подняла настроение: приятно было смотреть на высокую красную бензоколонку, на изразцы и темный кирпич гаража, на витрину с самыми соблазнительными деталями — сверкающими цилиндрами, автомобильными свечами в безукоризненных фарфоровых изоляторах, золотыми и серебряными снеговыми цепями для шин. Он был польщен радушием, с каким его встретил Сильвестр Мун, самый грязный и самый умелый механик на свете.

— Здравствуйте, мистер Бэббит! — сказал Мун, и Бэббит почувствовал себя важным лицом, чье имя помнят даже занятые по горло механики, а не каким-нибудь горе-спортсменом, который носится без толку на своей малолитражке. Ему нравился замысловатый счетчик на бензоколонке, отщелкивающий галлон за галлоном, нравился остроумный плакат: «Вовремя набрать — в пути не застрять. Обслужим в момент, бензин — тридцать один цент!» Нравилось ритмическое бульканье бензина, льющегося в бак, и равномерные точные движения Муна, поворачивающего ручку.

— Сколько нам сегодня? — спросил Мун тоном, в котором звучала и независимость великого специалиста, и приветливость доброго приятеля, и уважение к столь почтенному члену общества, каким являлся Джордж Ф.Бэббит.

— Наливайте доверху!

— Кого вы прочите в республиканские кандидаты, мистер Бэббит?

— Рано сейчас предсказывать. Впереди еще целых полтора месяца, нет, почти два — да, верно, почти два… словом, до съезда республиканской партии осталось не меньше шести недель, и, с моей точки зрения, надо без всякой предвзятости отнестись ко всем кандидатам — так сказать, проверить их, послушать, а потом уже обдумать и решить.

— Это верно, мистер Бэббит!

— Но я вам вот что скажу — кстати, я и четыре года назад и восемь лет назад думал так же, — да, и через четыре года, и через восемь лет я от своего не отступлюсь! Я всем говорю и всем буду втолковывать одно: нам прежде всего, в первую очередь нужно хорошее, здоровое, деловое правительство.

— Ей-богу, ваша правда!

— Взгляните-ка на шины, как они — в порядке?

— В порядке! У вас все в порядке! Нам, механикам, нечего было бы делать, если б все так следили за своими машинами, как вы!

— Стараюсь, сам во все вникаю! — Бэббит заплатил, бросил, как полагалось: — Сдачи не надо! — и поехал дальше, искренне восхищаясь собой.

С видом доброго самаритянина он окликнул солидного гражданина на трамвайной остановке:

— Подвезти? — и когда тот забрался в машину, Бэббит снисходительно спросил: — В центр? Всегда стараюсь подвезти человека, когда вижу, что он ждет на остановке, — конечно, если он не какой-нибудь бродяга!

— Хорошо, если бы все так щедро распоряжались своими машинами, — поддакнул пассажир, павший жертвой благотворительности.

— Нет, тут щедрость ни при чем! Суть тут в другом — я и сыну вчера как раз говорил об этом: всякий должен делиться с ближним всеми благами земными, и я просто из себя выхожу, когда человек вообразит, что он бог знает кто, и похваляется перед всеми только потому, что делает добро.

Жертва не знала, что сказать. А Бэббит пробасил, не ожидая ответа:

— Безобразно нас обслуживает Транспортная компания. Разве можно пускать трамваи на Портленд-роуд с перерывами в семь минут? Зимой, в холодное утро, пока ждешь на углу, всего насквозь продует.

— Правильно. А какое им дело до нас, этой компании? Надо бы ее хорошенько поприжать!

Но тут Бэббит испугался.

— Нет, нельзя обвинять только Компанию Городского транспорта и не понимать, в каких трудных условиях там работают, нельзя идти на поводу у всяких чудаков, которые требуют передачи транспорта муниципалитету. Вы только посмотрите, ведь это просто преступно так вымогать прибавку зарплаты, как рабочие, а мы с вами отвечай, плати по семь центов за проезд! В сущности-то обслуживание на всем транспорте превосходное!

— Как сказать, — нерешительно начал пассажир.

— Утро замечательное! — перебил его Бэббит. — Весна в полном разгаре!

— Да, совсем весна.

Жертва бэббитовской благотворительности была, как видно, лишена остроумия и смекалки, и Бэббит погрузился в молчание, развлекаясь тем, что обгонял трамваи на перекрестках: нажать, насесть ему на хвост, рывком проскользнуть между высокой желтой стенкой вагона и стоящими у обочины машинами и перед самой остановкой промчаться мимо, — это отличный спорт, требует смелости.

И все время он неустанно любовался Зенитом. Иногда по целым неделям он не видел ничего, кроме клиентов и досадных объявлений «Сдается внаем», вывешенных его соперниками. Сегодня, в непонятном смятении, он и радовался и сердился с одинаковой легкостью, а весеннее солнце так соблазнительно пригревало в это утро, что он все видел яснее, чем обычно.