Синклер Льюис - Эроусмит

Когда Мартин пришел домой, Джойс встретила его словами:

— Дорогой, это свыше моих сил! Он, верно, сумасшедший. Право, радость моя, прими ты его сам и позволь мне пойти спать. Да я вам вовсе и не нужна, — вам захочется вдвоем вспомнить старые времена, я буду вам только помехой. Сейчас, когда до появления младенца осталось всего два месяца, мне следует ложиться пораньше.

— Ох, Джой, Клиф страшно обидится, а он всегда был ко мне так хорош и… Ты же часто просила меня порассказать о моих студенческих годах. Разве тебе не хочется послушать о них? — добавил он жалобно.

— Хорошо, дорогой. Попробую быть с ним лаковой, но предупреждаю, это мне вряд ли удастся.

Они внушали самим себе, что Клиф будет буен, будет много пить и хлопать Джойс по плечу. Но, явившись к обеду, он был удручающе учтив и витиеват — пока слегка не опьянел. Когда Мартин помянул было черта, Клиф его одернул:

— Конечно, я неотесанный мужлан, но не думаю, чтобы такая леди, как наша герцогиня, одобряла столь грубый язык.

Потом пошло:

— Однако не ждал я, что такой бирюк, как юный Март, женится на этакой бонтонной штучке.

И еще:

— Н-да, что и говорить! Обстановка этой столовой влетела в копеечку!

И еще:

— Шампанское, эге? Сердце старого Клифа преисполнилось гордостью. Прикажите, ваше величество, вашему Как-его-бишь приказать своему лакею, чтоб он сообщил моему секретарю адрес вашего бутлеггера!

После пяти-шести стаканов Клиф, строго придерживаясь высоконравственного и элегантного лексикона, стал выкладывать свою хронику: как он продавал нефтяные скважины без нефти и удрал, не дожидаясь суда; как ловко придумал вступить в лоно церкви в целях продажи акций среди паствы, и как помог доктору Бенони Кару залучить в свой санаторий богатую старую вдову, посулив ей врачебную консультацию с того света через медиума.

Джойс молча слушала и угнетала всех безукоризненной вежливостью.

Мартин силился быть связующим звеном между ними и не позволил себе наставительных замечаний по поводу странной похвальбы Клифа своим мошенничеством, но пришел в холодную ярость, когда тот выпалил:

— Ты говорил, у старого Готлиба дела нынче швах?

— Да, он не совсем здоров.

— Бедный старый сыч! Но теперь ты, надеюсь, понял, как было глупо, когда ты за него лез на стену? Поверьте, леди Эроусмит, этот мальчишка молился на папашу Готлиба, как щенок на канделябр, — простите за выражение.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Мартин.

— Уж этот мне Готлиб! Ты знаешь, конечно, не хуже меня, что он всегда занимался саморекламой, куражился на всю опс террару, какой-де он строгий ученый, пускал пыль в глаза и трещал о своей высокой философии и торгашестве рядовых докторов. Но что самое гнусное… В Сан-Диего я натолкнулся на одного парня, который был когда-то преподавателем ботаники в Уиннемаке, и он говорил мне, что по поводу этих своих антител Готлиб никогда не желал отдать должное этому… как его?.. какой-то русский!.. который все почти сделал до него, а Готлиб пришел и все у него стибрил.

Сознание, что в обвинении против Готлиба есть доля справедливости, что его великий бог бывал временами невеликодушен, только усилило ярость Мартина. Он бешено стиснул на коленях кулаки.

Три года назад он швырнул бы в Клифа чем-нибудь тяжелым, но Мартин умел приноравливаться. Джойс его достаточно вымуштровала, он научился теперь быть язвительным, не повышая тона; он сдержанно заметил:

— Думаю, ты ошибаешься, Клиф. В работе с антителами Готлиб всех других оставил далеко позади.

Прежде чем подали в гостиную кофе и ликеры, Джойс самым своим певучим голосом попросила:

— Мистер Клосон, вы не очень обидитесь на меня, если я пойду прилягу? Я страшно рада была познакомиться с одним из старейших друзей моего мужа, но я неважно себя чувствую, мне, пожалуй, следует отдохнуть.

— Леди герцогиня, я и сам заметил, что вид у вас неважнецкий…

— Что?.. Спокойной ночи.

Мартин и Клиф расположились в больших креслах в гостиной, старательно разыгрывая счастливую встречу старых друзей. Они не глядели друг на друга.

Чертыхнувшись раза два и рассказав три сильно непристойных анекдота в доказательство того, что он не испорчен и держался изысканно только ради Джойс, Клиф загнул:

— Ну! Что правда, то правда, как говорят англичане. Твоя мадам, я вижу, ко мне не благоволит. Тепла и приветлива, как льдина. Но я не в претензии. Она ждет младенца, а женщины, все до одной, становятся привередливы, когда в положении. Но…