Синклер Льюис - Эроусмит

Мартин согласился. И поехал в Вэстчестер на урок гольфа.

Через неделю после их возвращения из Европы Джойс отправилась вместе с ним навестить Готлиба. Мартину почудилось, что Готлиб вышел из своего беспамятства и улыбнулся им.

«В конце концов, — решил Мартин, — старик всегда любил все красивое. Подвернись ему случаи, он бы тоже, может быть, охотно зажил на широкую ногу».

Терри заговорил странно снисходительным тоном:

— Вот что я скажу, Худыш, если тебе угодно послушать: лично я не смог бы так жить — с оглядкой на лакея. Но с годами становишься мудрей. Я понимаю, что вкусы у людей разные, и очень мало у кого хватает ума приходить ко мне за советом. Но, по чести, Март, вряд ли я приду к вам обедать. Я пошел и купил фрак — купил! — он у меня в комнате, хозяйка уже насыпала в карманы нафталина, но, право, мне невмоготу слушать умничанья Латама Айрленда.

Однако больше всего беспокоило Мартина новое отношение к нему Риплтона Холаберда. Холаберд не давал ему забывать, что если доктор Эроусмит не собирается уйти в отставку и сделаться просто мужем богатой жены, то не мешает ему помнить, кто в институте директор.

Наряду с вкрадчиво ласковыми манерами, которые он приберегал теперь для Росса Мак-Герка, Холаберд выработал тон олимпийски-спокойной вежливости делового человека; он держал людей на расстоянии, и если кто злоупотреблял правами старой дружбы, он вежливо ставил его на место. Когда Эроусмит прикатил в лимузине, директор усмотрел в этом нарушение субординации. Он дал Мартину недельку после приезда из-за границы упиваться своим лимузином, затем ласково заглянул к нему в лабораторию.

— Мартин, — вздохнул он, — мне кажется, наш друг Росс Мак-Герк не совсем удовлетворен практическими достижениями института. Чтобы доказать ему обратное, боюсь, я должен буду попросить вас поменьше напирать сейчас на бактериофаг и заняться инфлюэнцей. Рокфеллеровский институт взял правильную линию: там наилучшие силы и большие средства плодотворно направляются на разрешение таких проблем, как пневмония, рак, менингит. Рокфеллеровцам уже удалось смягчить ужасы менингита и пневмонии; работы Ногуши приведут не сегодня-завтра к полному искоренению желтой лихорадки, и я не сомневаюсь, что клиника Рокфеллера с ее громадными фондами и блестяще налаженным сотрудничеством лучших научных сил первая найдет пути к облегчению диабета. Теперь они, по моим сведениям, взялись за возбудителя инфлюэнцы. Новой большой эпидемии они не допустят. Так вот, мой дорогой, мы должны побить их на инфлюэнце, и я выбрал вас нашим представителем в этом соревновании.

Мартин в это время был увлечен изысканием способа воспроизводства фага на мертвых бактериях, но он не мог идти на риск увольнения. Он был слишком богат! Взбунтовавшимся студентом Мартин мог слоняться по стране и продавать в киоске газированную воду, но если бы мужу Джойс Ленион пришла такая блажь, репортеры и фотографы осаждали бы его киоск. Еще менее возможным было для него жить просто на содержании у своей жены — стать будуарным лакеем.

Он согласился — не слишком, правда, любезно.

С великолепным равнодушием приступил он к поискам возбудителя инфлюэнцы. Он доставал в больницах культуры от пациентов, у которых была, может быть, инфлюэнца, а может быть, сильный насморк, — никто не знал наверное, каковы симптомы инфлюэнцы; четкости не было ни в чем. Большую часть работы Мартин возложил на своих подчиненных, давая им временами иронические указания: «Поставьте еще сотню пробирок со средою А… впрочем, нет, валяйте тысячу!» А когда убеждался, что они делают, как им заблагорассудится, он не выказывал негодования и не осаживал их. Если он не выпустил преступно вожжи, то лишь потому, что вовсе не брал их в руки. Некогда его личная маленькая лаборатория сверкала чистотой, как нью-гэмпширская кухонька. Теперь же комнаты его отдела имели позорно запущенный вид: в стойках длинные ряды заброшенных пробирок, многие затянулись плесенью, ни на одной толкового ярлычка.

Потом его осенила мысль. Он твердо уверовал, что рокфеллеровцы нашли возбудителя инфлюэнцы. Он примчался к Холаберду и сообщил ему эту новость. И заявил, что вернется к своему исследованию истинной природы фага.

Холаберд возразил, что здесь несомненно ошибка. Раз ему, Холаберду, нужно, чтобы честь победы над инфлюэнцей выпала на долю Мак-Герковского института и его директора, он просто не допускает мысли, что рокфеллеровцы их опередили. Затем он добавил несколько веских слов о фаге. Вопрос о сущности фага, указал он, представляет исключительно академический интерес.