Ричард Олдингтон: "Да, тетя"

Не приемля бесплотно геометрических линий, к которым пристрастилось молодое поколение — это так неженственно! — она скрывала дрябло округлые формы под обильными слоями шелка и кружев. К левой части ее кружевного бюста были неизменно пришпилены золотые часы с бриллиантовой монограммой; она носила множество старинных колец с изумрудами и рубинами, а на шее, на вычурной золотой цепочке, — лорнет в золотой оправе. Трудно сказать, какой титулованной старухе времен своей молодости она подражала; если бы не знать, что она никогда не вращалась в «высших сферах», можно бы поклясться, что перед вами — одна из стареющих дам, входивших в интимный кружок покойного монарха. Муж оставил тетю Урсулу более чем обеспеченной, но у нее были свои слабости, и самой дорогостоящей из них было коллекционирование бедных, но чрезвычайно элегантных и музыкально одаренных молодых людей, которые, казалось, очень тепло относились друг к другу, избегали общества молодых женщин и отлично чувствовали себя с пожилыми дамами. Освальд терпеть не мог этих молодых людей, а они осторожно поругивали его в разговорах с тетушкой. И все же — такова крепость родственных уз! — тетя Урсула охотно истратила бы на Освальда не меньше половины того, что ежегодно вкладывала в наименее обещающего из своих молодых людей, если бы только Освальд избрал себе карьеру.

Тетя Урсула приняла Освальда не в парадной, до тесноты заставленной гостиной, а у камина, в так называемом «уголке». Уголок этот ее покойный супруг предназначал для размышлений и неустанного умственного труда. Там имелся шкафчик для сигар, два глубоких, удобных кресла, способствующих мозговой деятельности, шкаф, где хранились классические произведения английской литературы в богатых переплетах, но неразрезанные, и камин, а на нем — отвратительные африканские божки полированного дерева. Тетя Урсула, как сторонница европейской культуры, с радостью упразднила бы эти «гадкие непристойности», но, блюдя приличия, она считала себя обязанной сохранять дом своего мужа в точно таком виде, в каком он его оставил. Более просвещенный Освальд не прочь был бы получить эти африканские фигурки — он знал, что они поднимаются в цене, тетушка же считала, что это ничего не стоящий хлам.

Сказать, что Освальд радовался свиданию с теткой, значило бы уклониться от истины. Напротив, его трясло от страха. Он жеманно поцеловал ее в лоб и вложил ей в руки томик французских мемуаров, который перед уходом схватил с одной из своих полок.

— Ну и мерзостная погода! — воскликнул он, пытаясь скрыть тревогу под манерой светского ветреника. — Дорогая моя, я еле держусь на ногах. Вы не поверите, сколько я обегал магазинов, прежде чем разыскал этого Тилли.

Тетя Урсула хорошо знала Освальда, и эти дары данайцев немного ее насторожили, но все же такое внимание не могло ей не польстить.

— Бедняжка! — сказала она сострадательно. («Бедняжка» относилось к тому, что Освальд в мерзостную погоду разыскивал для нее книгу.) — Очень мило с твоей стороны! А какую карьеру сделал граф Тилли, {5} 5 Тилли Иоганн (1559–1632) — полководец времен Тридцатилетней войны, автор мемуаров. поистине великий человек, погубленный этой ужасной революцией. Но знаешь, Освальд, нехорошо, что ты тратишь драгоценное время и деньги на мои прихоти. Мне было бы куда приятнее, если бы ты думал о своей карьере.

— Как раз об этом я и хотел с вами посоветоваться, — выпалил Освальд.

— В самом деле? Чем же ты намерен заняться?

Поскольку эти слова вырвались у Освальда непроизвольно, он растерялся и почувствовал, что нужно как-то выиграть время. Он спросил:

— Можно закурить, тетя?

— Можно, милый, только не роняй пепел на ковер. А теперь расскажи мне подробно о своих планах.

Освальд не спеша раскурил папиросу и с удивлением заметил, что руки у него дрожат.

— После войны, когда я ушел с государственной службы, — начал он с расстановкой, — я чувствовал, что мне необходимо отдохнуть.

— Бедняжка! — сказала тетя Урсула.

— Но я обнаружил, — пустился фантазировать Освальд, — что безделье не в моем характере.

— Нy разумеется! — горячо подтвердила она.

— К тому же, — добавил он осторожно, — безделье мне не по средствам. Уже сейчас состояние моих финансов меня не на шутку тревожит.

— Вот как?

Тетя Урсула выпрямилась и устремила на него пристальный взгляд.

— Дело в том, — пролепетал Освальд едва слышно, — что и перебрал со своего счета.