Анатоль Франс - Суждения господина Жерома Куаньяра

Мой добрый учитель поставил на место том Расина и возразил г-ну Роману со своей обычной учтивостью:

— Я готов признать, сударь, что поступки государственных деятелей приобретают известную стройность и ясность в творениях философов, кои о них трактуют, и в вашем сочинении «О монархии» меня глубоко восхищают связность и последовательность идей. Но разрешите мне, сударь, воздать честь вам одному за те превосходные рассуждения, которые вы приписываете великим политикам прошлых и нынешних дней. Они не обладали умом, коим вы их наделяете; эти прославленные люди, которые якобы управляли миром, сами были всего лишь жалкой игрушкой в руках природы и случая. Они не возвышались над человеческой глупостью и, по сути говоря, были всего лишь блистательными ничтожествами.

Господин Роман, нетерпеливо слушавший эту речь, схватил старый атлас и начал размахивать им, производя сильный шум, который смешивался с его зычным голосом.

— Какое ослепление! — вскричал он. — Как? Отрицать деятельность великих правителей, великих граждан! Неужели вы до такой степени неосведомлены в истории и не видите, что люди, подобные Цезарю, Ришелье, Кромвелю, месили народ, как горшечник месит глину? Неужели вы не видите, что государство в их руках подобно часам в руках часовщика?

— Нет, отнюдь не вижу, — возразил мой добрый учитель. — За те пятьдесят лет, что я живу на свете, я имел возможность наблюдать, как в этой стране много раз менялось правительство, и это никак не отражалось на жизненных условиях людей, если не считать того неощутимого прогресса, который нимало не зависит от человеческой воли. Из этого я заключаю, что в сущности почти безразлично, тем ли, или другим способом нами управляют, и что важность и внушительность министрам придает только их одежда да кареты.

— И вы можете говорить так, — воскликнул г-н Роман, — чуть ли не на другой день после кончины министра [14] …на другой день после кончины министра… — Имеется в виду первый министр регента Филиппа Орлеанского кардинал Дюбуа, умерший в 1723 г. Время его правления было ознаменовано падением придворных нравов и разгулом спекуляции. Попытка оздоровить финансы страны при помощи «системы Ло» (см. ниже главу «Дело о Миссисипи») окончилась крахом, что побудило Дюбуа в последние годы жизни изменить политику. В год смерти Дюбуа король Людовик XV достиг совершеннолетия, принял власть над страной и вскоре назначил первым министром своего любимца кардинала Флери (1726). Говоря о Дюбуа, А. Франс имеет в виду деятельность французского министра Ферри. Последний умер 17 марта 1893 г., а уже 22 марта в газете «Echo de Paris» появилась соответствующая глава романа Франса. , который некогда вершил дела государства, а ныне, после долгой опалы, скончался в то самое время, когда власть и почет снова возвратились к нему? По тому, какой шум вызвала кончина этого человека, вы можете судить о влиянии его деятельности. Оно надолго переживет его.

— Сударь, — возразил мой добрый учитель, — этот министр был честный человек, рачительный и прилежный, и о нем, как о господине Вобане [15] Вобан Себастьен (1633–1707) — маршал Франции, военный инженер. , можно сказать, что он обладал слишком большой учтивостью, чтобы выставлять ее напоказ, ибо он никогда не старался кому-либо понравиться. Я считаю его особенно достойным похвалы за то, что, оставаясь на государственном посту, он совершенствовал себя, в противность многим другим, кои развращаются на службе. Это был человек сильный духом, с глубоким сознанием величия своей страны. И еще я хвалю его за то, что он спокойно нес на своих могучих плечах ненависть торгашей и мелкой знати. Даже его враги втайне питали к нему уважение. Но что он сделал такого значительного, сударь, и на каком основании вы считаете его чем-то иным, а не игрушкой ветров, бушевавших кругом него? Иезуиты, которых он изгнал, снова вернулись, малая религиозная война, которую он разжег, дабы потешить народ, угасла, и после празднества остался лишь смрадный каркас дрянного фейерверка. Я готов согласиться, что у него был дар развлекать, или, вернее, отвлекать народ. Его сторонники, которых ему благодаря случайности и разным уловкам удалось сплотить вокруг себя, не постеснялись еще при его жизни присвоить себе другое имя и сменить вместе с именем и своего вождя, не изменяя программы. Так его клика, продолжая приспособляться к обстоятельствам, осталась в этом верна своему учителю и самой себе. Ужели, вы считаете, что подобные деяния поражают своим величием?