Андре Моруа: Молчаливый полковник Брэмбл

В «Письмах незнакомке» Моруа сочувственно цитирует рассуждение Клода Мориака о том, что куртуазная теория любви, идущая от поэзии трубадуров и рыцарских романов, почти не изменилась вплоть до начала XX века. И действительно, Стендаль в книге «О любви» (1822) во многом опирается на хорошо известные ему средневековые трактаты. От них идет разделение высокой страсти на несколько последовательных этапов, противопоставление ей «низкой» любви — физической. Моруа резонно уточняет, что была и другая, более земная, практическая концепция чувств, восходящая к эпохе Возрождения, которая и восторжествовала в нашем столетии. Но для него принципиально важен иной аспект проблемы. Необходимо не только воспитать у читателей подлинную культуру чувств, познакомив его и с высокими образцами любви-служения («Фиалки по средам», 1960), и с избитыми донжуанскими приемами («Князь тьмы», 1960), которые не сильно обновились по сравнению с «наукой страсти нежной», разработанной в XVIII веке героями Кребийона и Лакло, но и научить его строить жизнь после того этапа, которым заканчивались в старину книги, — свадьбы. Не супружескую идиллию рисует Моруа в романах и рассказах, а те трудности и опасности, которые подстерегают брак, разрушают его. Так и в дидактическом «Курсе семейного счастья» персонажи становятся живыми людьми, а не схемами, только когда делают все не так, нарушают мудрые правила. Ошибки, трагедии, смерти проверяют истинность чувств, обнажают души людей (новелла «Прилив», 1960).

Бернар Кене, герой одноименного романа (1926), став директором текстильной фабрики [2] В юности и сам Моруа работал на принадлежавшей его семье ткацкой фабрике в Эльбёфе. , подчиняет свою жизнь заботам о производстве. Его невеста, не выдержав соперничества с заводом, разрывает помолвку. В «Превращениях любви» (1928) беда таится в непроницаемости внутреннего мира человека для других, в неизбежности взаимонепонимания. Изначальную обреченность героев Моруа раскрывает через композицию романа: первая часть — рассказ Филиппа Марсена о своей семейной жизни, о неверности супруги, о собственных страданиях, вторая — исповедь второй его жены, где та же самая история разыгрывается с переменой ролей. Этот принцип — показывать события с разных точек зрения, как бы предлагая читателю самому достроить объективную картину, — весьма характерен для творчества Моруа. Аналогично построена и новелла «Ариадна, сестра…» (1943): образ писателя Жерома Ванса, словно отражаясь и множась в зеркалах, возникает в письмах, которыми обмениваются он, его первая и вторая жены, в его мемуарах, в двух биографиях, созданных его супругами, в насквозь лживом сценарии для голливудского фильма.

Само название романа «Семейный круг» подчеркивает неотвратимость жизненного пути, который приходится пройти героине. Узнав в раннем детстве, что ее мать изменяет отцу, Дениза проникается к ней ненавистью и ревностью, ей хочется защитить безвольного отца, помочь ему. Это чувство она переносит и на своею супруга (как объясняет в романе профессиональный психиатр), — мечтая о равноправном партнере, о взаимной страсти, она тем не менее подсознательно выбирает в мужья слабовольного человека, беспредельно ее любящего, но к которому она сама относится дружески-покровительственно. Неудовлетворенная потребность в любви мстит за себя, толкает к супружеским изменам — Дениза осознает, что полностью уподобилась матери, когда ее собственная дочь начинает смотреть на нее со страхом и ненавистью.

Три первых романа — «Бернар Кене», «Превращения любви», «Семейный круг» — Андре Моруа считал лучшими. Некоторая мелодраматичность или сентиментальность сюжетов уравновешивается в них изящной, порой язвительной иронией. В романе «Инстинкт счастья» (1934) семейные отношения осложняет внебрачный ребенок, в «Земле обетованной» (1946) — фригидность жены, в «Сентябрьских розах» — измены мужа, болезни, подкрадывающаяся старость.

В юности Моруа мечтал силой воображения «оживить целый мир» — как в «Человеческой комедии» или «Войне и мире». Это ему в какой-то степени удалось — его романы и рассказы составляют замкнутую художественную вселенную, объединенную не только общими проблемами, характерными ситуациями и художественными приемами, но и персонажами, которые переходят из одного произведения в другое: супруги Менетрие, Вилье, Кене, Ромильи, Шмиты, драматург Фабер, актриса Женни Сорбье и другие. Как для героев Бальзака, для любого из них можно восстановить его жизненную судьбу, но вряд ли это будет плодотворно. Они в основном повторяют друг друга с небольшими вариациями: мужчины, инженеры или писатели, более-менее напоминают автора, женщины либо скучают, томятся по какой-то иной жизни, жаждут поэзии, чистых, справедливых отношений, либо активно самоутверждаются. Такова Соланж Вилье, «свободная», раскрепощенная женщина — одно из главных действующих лиц в «Превращениях любви», эпизодическое — в «Семейном круге», героиня созданного Бертраном Шмитом романа — в новелле «Любовь в изгнании» (1945). Характерно, что от книги к книге сквозные персонажи Моруа почти не меняются, время не властно над ними — они остаются знаками определенных психологических и социальных ролей.