Малькольм Лаури - У подножия вулкана

Консул встал, полуобернулся к ней, нерешительно созерцая только что налитый стаканчик, к которому он еще не притронулся.

— ...К чертовой матери, ежели тебе охота, Алабама, валяй...

Мне неохота. А ты валяй.

— Absolutamente necesarfo.

Консул выпил лишь половину.

За дверью, на солнцепеке, в иссякающих волнах худосочной мушки, которые катились вспять, размывая шум все еще не закончившегося бала, Ивонна снова остановилась в ожидании, тревожно поглядывая через плечо на подъезд отеля, откуда, как: ошалевшие осы из невидимого гнезда, один за другим выпархивали последние танцоры, и акт миг, безупречный, проникнутый сланным духом армии и флота, исполненный консульского достоинства, оттуда выступил консул, извлек из кармана совсем уже твердой рукой темные очки и водрузил их на нос.

— Ну-с,— изрек он,— все такси куда-то исчезли. Не пойти ли нам пешком?

— А где же твоя машина? — Ивонна, опасаясь встретить кого-нибудь из знакомых, до того растерялась, что чуть не взяла под руку постороннего человека в темных очках, молодого, оборванного мексиканца, который прислонился к стене отеля, а консул, шлепнув ладонью по набалдашнику своей трости, сказал ему с таинственной многозначительностью:

— Buenas tardes, sefior [66] Добрый вечер, сеньор (ucn.) .

Ивонна поспешно двинулась прочь.

- Да, пойдем.

Консул галантно предложил ей руку (она заметила, что к оборванцу в темных очках подошел еще один босяк с повязкой на одном глазу, который перед тем подпирал стену поодаль, и его консул тоже приветствовал: Buenas tardes, а из дверей теперь никто не выходил, у отеля были только эти двое, они вежливо ответили: Buenas им в спину и подтолкнули друг друга, словно говоря: «Он сказал: Buenas tardes, вот чудак человек!»), и они двинулись наискось через площадь. Фиеста должна была начаться еще нескоро, и улицы, многократно видевшие День поминовения, были совсем безлюдны. Всюду пестрели яркие флаги и бумажные транспаранты; огромное колесо проступало сквозь зелень деревьев, величественное и недвижное. Но в этот утренний час город вокруг них и внизу, на склоне, оглашали резкие, отдаленные звуки, подобные ослепляющим взрывам цветных ракет. Вох! — возвещала афиша.— Arena Tomalin. Frente al Jardin Xicotancatl. Domingo 8 de Noviembre de 1938. 4 Emocionantes Peleas [67] Бокс! Арена «Томалин». Напротив сада «Хикотанкатль». Воскресенье, 8 ноября 1938 г. 4 волнующие схватки (исп.) .

У Ивонны вырвалось против воли:

— Ты опять разбил машину?

— Собственно говоря, я ее потерял.

— Потерял!

— А жаль, ведь как-никак... но послушай, Ивонна, к чертям все это, ведь ты, наверное, смертельно устала?

— Ничего подобного! Мне казалось, это ты должен бы...

Вох! Preliminar а 4 Rounds. El Turco (Gonzalo Calderon de

Par. de 52 kilos) Vs. El Oso (de Par. de 53 kilos) [68] Бокс! Предварительная встреча в 4 раундах. Турок (Гонсало Кальдерон, вес 52 килограмма) против Медведя (вес 53 килограмма) (исп.) .

— Ведь на пароходе я только и делала, что спала! И мне очень хотелось бы прогуляться, только вот ты...

— Вздор. Пустячный приступ ревматизма... Или кажется, аномия? Во всяком случае, мне полезно размять старые ноги.

Вох! Evento Especial a 5 Rounds, en los que el vencedor patara al grupo de Semi-Finales. Tomas Aguero (El Invencible lndio de Quauhnahuac de 57 kilos, que acaba de llegar de la Capital de la Republica). Arena Tomalin. Frente al Jardln Xicotancatl [69] Бокс! Небывалая встреча в 5 раундах, победитель которой выйдет в полуфинал. Томас Агэро (Непобедимый Индеец из Куаунауака, 57 килограммов, который только что прибыл из столицы республики). Арена «Томалин». Напротив сада «Хикотанкатль» (исп.) .

Жаль, нету машины, а то съездили бы посмотреть бокс, —сказал консул, державшийся неестественно прямо.

— Я бокс терпеть не могу.

—...Но все равно, это ведь будет только в воскресенье. А сегодня, я слышал, в Томалине как будто состоится травля быков... Помнишь...

— Нет!

Консул поднял палец, приветствуя таким сомнительным образом какого-то субъекта, смахивавшего на плотника, явно знакомого ему не более чем ей, который бежал мимо, вертя головой и зажав под мышкой обрезок раскрашенной под мрамор доски, и со смехом выкрикнул или даже пропел ему в ответ слово, прозвучавшее как «мескаль».

Солнце заливало их, заливало вечно неподвижную карету скорой помощи, на миг воспламенив ее фары, которые превратились в слепящие зажигательные стекла, озаряло вулканы — теперь на них было больно смотреть. Но к вулканам она привыкла с детства, потому что родилась на Гавайях. В сквере посреди площади уже сидел на скамье; едва доставая ногами до земли, малорослый переписчик из муниципальной конторы и оглушительно трещал на огромной пишущей машинке.