Уилки Коллинз - Муж и жена

Я заупрямилась.

«Пожалуйста, сэр, объясните мне вот что, — сказала я. — Люди, у которых мозгов побольше, чем у меня, говорили мне: мы все платим налоги королеве и парламенту, а королева и парламент в свою очередь создают законы, чтобы нас защищать. Я налоги плачу исправно. Почему же, ответьте, пожалуйста, нет закона, чтобы меня защитить?»

«Это мы обсуждать не будем, — говорит он. — Я принимаю закон таким, какой он есть; так должны принимать его и вы. У вас на щеке какая-то ссадина. Вас бьет муж? Если да, вызовите его сюда. За это я могу его наказать».

«Как именно, сэр?» — спрашиваю.

«Могу оштрафовать, — отвечает он. — Могу посадить в тюрьму».

«Что касается штрафа, — говорю я, — он заплатит его из денег, которые выручит от продажи моей мебели. А тюрьма… пока он будет там, что станется со мной, ведь мои деньги он протратил, вещи разбазарил; а когда он выйдет, опять-таки что станется со мной: явится муж, которого я же упекла под замок, и ему прекрасно это известно? Нет, сэр, мои дела и без того плохи, — сказала я. — Мои страдания этими синяками не измеришь. Всего доброго».

Когда я вернулась, не было ни мебели, ни мужа. Пустой дом, а в нем никого, кроме домовладельца. Что он мог сказать — несколько добрых слов, слов сочувствия. Потом ушел и он, а я заперла мой дорожный чемодан и, подождав темноты, уехала в кебе, нашла себе приют на ночь, лишь бы преклонить голову. Наверное, не было в ту ночь на свете существа более одинокого, более несчастного, чем я.

У меня был только один способ заработать себе на пропитание — пойти на работу, что мне предложили (в клубе, кухарить под началом повара). Меня тешила только одна надежда — что мужа я больше никогда не увижу.

Я пошла работать — и вполне преуспела, получила первое трехмесячное жалованье. Но что это за жизнь для женщины: друзей нет, совсем одна, вещи, которые составляли предмет моей гордости, проданы с молотка, и ничего радостного не ждет впереди. Я стала регулярно ходить в церковь; но сердце у меня все изболелось, какие- то мрачные предчувствия тайком навещали меня. Я чувствовала — вот-вот все переменится. Едва я получила жалованье, меня отыскал муж. Деньги от продажи мебели он все спустил. Он явился ко мне на работу и закатил скандал. Я смогла его утихомирить только одним — отдала ему все деньги, что отложила для своих личных потребностей. О скандале было доложено на заседании правления клуба. Они сказали: если такое повторится еще раз, меня уволят. Такое повторилось — через две недели. Распространяться об этом нет смысла. Очень жаль, сказали мне, но… Место я потеряла. Муж поехал со мной в мою ночлежку. Наутро я застигла его за черным делом — он рылся в моем кошельке с несколькими шиллингами, который вытащил из чемодана, затеялась свара. И он снова ударил меня — на сей раз сбил кулаком с ног.

Я опять пошла в городской суд и рассказала мою историю — теперь другому мировому судье. Я молила только об одном: пусть сделают так, чтобы мой муж оставил меня в покое.

«Я не хочу никого обременять, — сказала я. — И поступать хочу только как положено. Я даже не жалуюсь на то, как безжалостно меня использовали. Я прошу лишь об одном: позвольте мне честно зарабатывать себе на жизнь. Неужели закон не в состоянии дать мне такую возможность?»

Суть ответа сводилась к следующему: закон в состоянии защитить меня, но я должна заплатить за то, чтобы более высокий суд разрешил мне расстаться со своим супругом. Выходит, сначала закон позволяет моему мужу в открытую ограбить меня, забрать единственную мою собственность — мебель, а потом, когда я взываю к нему в постигшей меня беде, он не бросается мне на помощь, а протягивает руку — плати! Все мои сбережения составляли три с половиной шиллинга, а заработай я больше, явится муженек и с разрешения закона все у меня заберет — хороша перспектива! У меня оставался только один выход — выиграть время, чтобы как-то устроиться и снова от него сбежать. На месяц я от него освободилась, подав на него в суд за побои. Мировой судья (молодой и неопытный) не стал его штрафовать, а посадил за решетку. Я за это время взяла в клубе рекомендацию, а также рекомендательное письмо от благочестивого мистера Бэпчайлда. Эти бумаги помогли мне найти место домашней работницы в семье — на сей раз в загородном доме.

Наконец-то я оказалась в тихой гавани. Меня окружали достойные, добросердечные люди, они сочувствовали моей беде и были ко мне в высшей степени снисходительны. И правду сказать, сколько на мою долю выпало невзгод, а одно оставалось постоянным. Я заметила, что, когда человек попадает в беду, другие часто проявляют к нему истинное сострадание. И еще — люди почти всегда видят, какие плохие, жестокие, неправедные дела вершатся в стране, процветанию которой они помогают. Но предложи им не сидеть сложа руки и не ворчать, а перейти от слов к делу, восстановить порядок — и что же? Они окажутся беспомощными, как стадо овечек, — вот что.