Мария Пуйманова - Игра с огнем

Торглер задумалась, колеблясь между врожденной склонностью женщин к секретам и страхом перед незаконным поступком.

— А это не будет опасно для Эрнста?

— Не будет, если вы сделаете это ловко. А это уж вы сумеете сделать, если вы его любите. А здесь вот — от Антифашистской помощи, — добавил он, — если будет необходимость где-нибудь подмазать…

Он оставил на столе банковый билет и, невыносимо стыдясь, вышел из комнаты через темные сени на яркий дневной свет.

Девочка в саду явно ждала, когда появится гость. (Гамза совершенно забыл о ней.) Но девчушка, увидев его, тотчас оставила свою фасоль, схватила скакалку и принялась прыгать с отчаянным усердием, делая вид, что полностью занята своим делом.

Мать с ключом вышла вслед за Гамзой.

— Соседским детям запрещают с ней играть, — с болью заметила она.

Девочка, покачивая головой и шевеля губами, — она, видно, считала свои прыжки, — подскакивала так, что ее косичка взлетала все быстрей и быстрей, подгоняемая смущением и желанием похвалиться. Фартучек ее развевался, крепкие загорелые ноги с непостижимой быстротой, как у балерины, мелькали над полукругом скакалки.

— Эрнст боится за нее, — таинственно шепнула женщина. — Говорит — следи за ней хорошенько. Понятно, он не мог сказать всего при надзирателях. Но я его поняла. Сколько уж было случаев, когда они похищали детей.

— Сто! — победно воскликнула девочка и остановилась.

— А ты здорово умеешь прыгать, — похвалил ее Гамза.

Она подбежала, щеки ее горели, жаркие губы улыбались счастливой усталостью, худенькая детская грудь поднималась и опускалась и снова поднималась, вдыхая свежий воздух. Каждый цветочек на фартуке этой дочери заключенного дышал радостью движения под просторным небом.

— Попрощайся же, — сказала ей мать.

Гамза взял вспотевшую детскую руку.

— Я ведь твой дядя, правда? — сказал он.

Она посмотрела на него с веселой смелостью:

— Да!

У Неллы был пузатый кофейник, доставшийся ей по наследству от прабабки — жены мясника. Посудина напоминала дамочку в пышных юбках, с узкими плечами и розочкой на шляпе (за эту розочку открывают крышку). Да, кофейник как две капли воды походил на буржуазку тех времен, когда он был еще новым и украшал собой стол. Но, несмотря на все усилия, серебро темнеет, кое-где на кофейнике впадины и неровные выпуклости — всесильная рука времени помяла его. Он стоит на трех ножках, прихрамывая на одну из них. Я согласна с Гамзой — это неуклюжая вещь, незачем ее ставить на стол. Гамза каждый раз проливает кофе и злится, что у кофейника слишком высоко приделан носик. Если б он умел с ним обращаться! Почему не подождет Неллу? Мужчины пьют много черного кофе, а прабабкин кофейник объемист. Потому-то и ставят на стол это яблоко раздора.

Но сегодня Гамза не злился. Сегодня он был примерным. Он сам встал, чтобы взять старую салфеточку, и, не говоря ни слова, принялся тщательно вытирать облитый поднос.

— Постой, это делается вот так, — сказала Нелла тоном всех жен, забрав из его рук салфетку. Одним движением она сделала то, над чем так старательно трудился муж.

Почему он сегодня такой хороший? Здесь что-то не чисто. Нелла не любит, когда кто-нибудь из ее мальчиков слишком уж хорошо себя ведет. Значит, он либо собирается выкинуть какую-то новую штуку, либо заболевает.

Вещи Гамзы, уезжающего в Лейпциг, уложены, но он хочет сказать несколько слов своему взрослому сыну. Нелла заглянула в комнату к Стане — юноша уже ушел. Он, верно, в редакции. Ах, знаем мы эти редакции! Может быть, Нелла передаст Стане слова отца? Гамза вкладывал сигареты в портсигар и не отвечал. Нелла стояла над ним.

— Когда ты думаешь вернуться?

— Да скоро, — весело бросил он и ласково поглядел на жену. — Раз уж Зак не дал мне взяться за дело, я буду там только платонически…

— Чудо, что вам позволили присутствовать. Я этого не ожидала.

— Да ведь был бы скандал на весь мир, если бы они не пустили туда никого из иностранцев. Они-то чуют, каково мировое общественное мнение. Еще бы, параллельный Лондонский процесс [16] Лондонский процесс — заседания прогрессивных юристов, происходившие с 14 по 18 сентября 1933 г. в Лондоне и закончившиеся 4 октября в Париже. В ходе этих заседаний, на которых рассматривались материалы о поджоге рейхстага, были разоблачены действительные виновники поджога — германские нацисты. задал им жару!

Гамза положил руки на плечи жены.