Джозеф Конрад - Фрейя Семи Островов

Кое-что не ускользнуло от моего внимания, и однажды я попробовал высказаться по этому вопросу.

Жалко было видеть страх, появившийся в круглых глазах старика Нельсона. Прежде всего он заявил, что лейтенант — его добрый друг, очень славный парень. Я не спускал с него пристального взгляда, и наконец он стал заикаться и признался, что, конечно, Химскирк не производит впечатления человека жизнерадостного, но всё же в глубине души…

— Я ещё не встречал здесь жизнерадостных голландцев, — перебил я. — В конце концов жизнерадостность большого значения не имеет, но неужели вы не видите…

Тут Нельсон неожиданно так перепугался, что у меня не хватило духу продолжать. Конечно, я собирался ему сказать, что парень преследует его дочь. Это самое подходящее выражение. Не знаю, на что мог надеяться Химскирк или что он задумал предпринять. Быть может, он считал себя неотразимым, либо его ввели в заблуждение живые, уверенные, непринуждённые манеры Фрейи. Но факт оставался фактом. Он преследовал девушку. Нельсон это не мог не видеть. Но… он предпочитал закрывать глаза. Он не желал, чтобы ему об этом говорили.

— Всё, чего я хочу, — это жить в мире с голландскими властями, — с пристыженным видом пробормотал он.

Он был неисправим. Мне стало его жалко, и, думаю, мисс Фрейя тоже жалела своего отца. Она сдерживалась ради него и делала это просто, без аффектации, даже добродушно, как и всё, что она делала. Задача была не из легких, так как ухаживания Химскирка носили наглый отпечаток презрения, с каким нелегко было примириться. Голландцы этой породы бывают высокомерны с теми, кто ниже их по своему положению, а этот офицер считал старика Нельсона и Фрейю стоящими во всех отношениях ниже себя.

Не могу сказать, чтобы я жалел Фрейю. Она была не из тех, кто относится к чему бы то ни было трагически. Можно было сочувствовать ей в её затруднениях, но она всегда казалась на высоте положения.

Своей невозмутимой ясностью она скорее вызывала восхищение. Только когда Джеспер и Химскирк бывали вместе в бёнгало, как это иной раз случалось, она чувствовала напряженность положения, но и тут не всякий мог это подметить. Только мои глаза могли обнаружить лёгкую тень на её сияющем лице. Однажды я не удержался, чтобы не выразить ей своего одобрения:

— Честное слово, вы удивительны.

Она слабо улыбнулась и пропустила моё замечание мимо ушей.

— Самое главное — это удержать Джеспера от неразумного поступка, — сказала она, и в спокойной глубине её честных глаз, прямо смотревших на меня, я мог заметить подлинную тревогу. — Вы мне поможете его сдержать, правда?

— Конечно, мы должны сдержать его, — заявил я, прекрасно понимая её беспокойство. — Ведь он делается совсем сумасшедшим, если его раздразнить.

— Да! — мягко согласилась она: мы с ней всегда в шутку бранили Джеспера. — Но я его немножко приручила. Теперь он совсем хороший мальчик.

— И всё-таки он раздавил бы Химскирка, как чёрного таракана, — заметил я.

— Пожалуй! — прошептала она. — А это не годится, — добавила она поспешно. — Представьте себе, в каком положении очутился бы бедный папа. Кроме того, я думаю стать хозяйкой этого славного брига и плавать в этих морях, а не блуждать за десять тысяч миль отсюда.

— Чем скорее вы будете на борту, чтобы присматривать за шкипером и за бригом, тем лучше, — серьёзно сказал я. — Они оба нуждаются в вашей поддержке. Не думаю, чтобы Джеспер протрезвился до тех пор, пока он не увезёт вас с этого острова. Вы его не видите, когда он находится вдали от вас, а я вижу. Он постоянно пребывает в возбуждённом состоянии, и это состояние почти пугает меня.

Тут она снова улыбнулась и снова стала серьёзной. Ей не могло быть неприятно слушать о своей власти, и у неё было сознание своей ответственности. Неожиданно она ускользнула от меня, так как Химскирк, сопровождаемый стариком Нельсоном, подошёл к веранде. Едва его голова оказалась на уровне пола, как неприятные чёрные глаза уже начали метать взгляды во все стороны.

— Где ваша дочь, Нельсон? — спросил он таким тоном, словно был неограниченным властелином вселенной. Потом он повернулся ко мне: — Богиня улетела, а?

Бухта Нельсона — так называли мы её обычно, — была в тот день заполнена судами. Прежде всего тут был мой пароход, затем, дальше в море — канонерка «Нептун» и наконец бриг «Бонито», по обыкновению стоявший на якоре так близко к берегу, что, казалось, человек, не лишенный ловкости и сноровки, мог перебросить шапку с веранды на его добросовестно вычищенные песком шканцы. Медь на нём блестела, как золото; его выкрашенный белой краской корпус сиял, словно атласная мантия. Полированное дерево мачт и большие реи, поставленные поперёк судна, придавали ему воинственно-элегантный вид. Бриг был красив. Не удивительно, что, владея таким судном и заручившись обещанием такой девушки, как Фрейя, Джеспер постоянно находился в возбуждённом состоянии — быть может, на седьмом небе, а это не вполне безопасно в нашем мире.