Дэвид Лоуренс - Дочь леди Чаттерли

Клэр вскочила.

— Вовсе я не упрямая. Просто у меня есть свои идеалы.

Конни с состраданием смотрела на дочь. Бедняжка, думала она, идеализм — это такая тяжкая ноша.

— Моя родная, во всей этой истории мне непонятно одно, ты сердишься на Робина только за то, что он хотел заняться с тобой любовью или же ты поняла, что он тебе не пара? Предположим, вы бы поженились, думаешь, у вас все было бы в порядке? Ну, не только в постели, я хочу сказать, а вообще.

— Не знаю, не знаю…

— Мне кажется, Робин не тот человек, который тебе нужен, — сделала вывод Конни. — Если бы он был твоим избранником сердца, уверена, тебя бы не испугало его поведение.

Клэр хотела было возразить матери, но передумала.

О Господи, если бы она знала. Прошлой ночью она вдруг поняла, что никогда не хотела Робина, не испытывала к нему той страсти, которую должна испытывать к своему возлюбленному женщина. Неужто она вообще не способна на любовь? Неужто в ней есть нечто такое, что помешает ей наслаждаться чувственной любовью, на которой помешана ее мать?..

— Ладно, ма, оставим этот разговор. Отцу скажи, что я попросту разлюбила Робина.

Конни вздохнула.

— Завтра соберем и отправим его подарки, — сказала она. — Успокойся, девочка моя. Не сошелся же на нем свет клином. Мужчин много.

— Мне никто не нужен.

— Ни за что не поверю. Не может быть, чтобы кровь и плоть Оливера Меллорсf была абсолютно бесстрастной.

Клэр не стала спорить с матерью — она валилась с ног от усталости. В духовке пеклись ячменные лепешки, и от них исходил изумительный аромат, но даже он не возбуждал у девушки аппетита. Ей хотелось завалиться на кровать, отвернуться к стенке, закрыть глаза и про все на свете забыть. Миссис Меллорс думала иначе. Ей казалось, что Клэр непременно нужно отвлечь от грустных мыслей и даже немного развлечь.

— Тут открыли аэродром, и появились американцы. Двое из них уже побывали у нас в гостях. Замечательные ребята. Не возражаешь, если я приглашу их как-нибудь к ужину?

— О’кей, — устало бросила Клэр. — Конечно же не возражаю, ма.

Она просто хотела поскорей отвязаться от матери.

— А знаешь, девочка, у отца большая радость. Леди Лоу родила великолепного жеребца от гнедого коня полковника Вентнора. Помнишь, того, что выигрывал все заезды в Брайтоне. Попроси утром отца показать тебе этого дивного малыша.

Клэр снова кивнула и закрыла глаза. Кто-то еще родился. Здесь вечно кто-то рождается. Конь покрывает кобылу, баран овцу и так далее. Ей стало противно.

— Может, полежишь в горячей ванне? — предложила Конни. — А я, как в детстве, потру тебе спинку.

— Нет, ма, не хочу. Я, наверное, лягу спать.

Открылась дверь в кухню, и на пороге появился Оливер Меллорс. Он улыбался и вытирал лицо клетчатым платком. Этот жест был так знаком Клэр, и она снова почувствовала к отцу антипатию. Ей не хотелось видеть его, подставлять щеку для поцелуя, слышать его мягкий деревенский говор. Она бросилась к противоположной двери и взбежала по лестнице в свою комнату.

Она не выходила оттуда весь вечер. Это было надежное убежище. Из-за своего странного характера, в котором желание одарять людей добром и теплотой уживалось с холодной надменностью человека, скупящегося на проявление чувств, Клэр часто испытывала потребность уйти в себя, уединиться среди любимых книг и фотографий.

В комнате был низкий потолок из дубовых балок и обитые ситцем в розовую и белую полоску стены. На темном полированном паркете из тиса толстые белые коврики, в углу старинный комод с ящиками — его Клэр сама выбрала в антикварном магазине «Тропинка» в Брайтоне. Миссис Меллорс приобрела для дочери изящный туалетный столик в форме почки и трехстворчатым зеркалом и застелила его скатертью с оборками. Клэр не переносила всякие оборки — ни на платьях, на даже на летних сарафанах, но с матерью спорить не стала. Она предпочитала скромный и строгий стиль во всем, в том числе и в собственной одежде.

Первым делом она вынула из рамки и засунула в ящик комода большую фотографию Робина в военной форме. Эта фотография была сделана совсем недавно, во время его последнего отпуска. Завершилась целая глава в ее жизни. Но она вовсе об этом не жалеет, хотя ей и очень, очень тяжело. К ужину она так и не спустилась, но когда отец пожелал ей из-за двери спокойной ночи, ответила как можно приветливей:

— Спасибо, отец. И тебе желаю спокойной ночи. Увидимся утром. Извини, но я не могу спуститься к ужину.