Изо всех углов лагеря, бог весть из каких закоулков, подобно летучим мышам, пробужденным весенней уборкой, вылезали латы. Этим польским словом в лагере называли заключенных, ходивших с зеленым или черным треугольником: воровок, мошенниц, проституток, убийц. Таких сейчас было много в Равенсбрюке — в последнее время их свезли из других лагерей и тюрем, оказавшихся в прифронтовой полосе. Латы нагрянули, как саранча, грозя уничтожить продовольственные запасы лагеря. А запасы были скудные — счастье еще, что удалось обнаружить посылки Красного Креста, которые эсэсовцы припрятали от заключенных, но не успели увезти.
Паек получит только тот, кто работает, объявили новые руководители лагеря. Многие латы скрепя сердце подчинились такому порядку. Другие решили, что это глупо, и начали грабить вещевые склады. А на складах хранилось множество ценностей, принадлежавших тысячам казненных и заключенных женщин всех наций. В дорогих шубах, увешанные колье и серьгами, нанизав перстни на пальцы, латы, как гранд-дамы, продефилировали к выходу. Но просчитались: в воротах их задержала охрана и вернула обратно — никто не был вправе разворовывать военные трофеи.
Как-то раз Густа вышла за ворота и видит: к лагерю подъехала машина с немецким офицером в зеленом френче. Только этого не хватало! Густа подошла к машине и как ни в чем не бывало осведомилась у гитлеровца, с невинным видом глядя на него большими глазами:
— Не знаете ли случайно, Красная Армия уже здесь?
— Was? — рявкнул офицер в зеленой форме, и лицо его тоже позеленело. Он дал газ, и был таков.
В штаб лагеря пришли четыре русские девушки, оставшиеся в лазарете.
— Выдайте нам четыре кулька соли.
— Соли? Зачем вам соль?
— Пойдем на разведку, поглядеть, где наши. А если встретим эсэсовцев, засыплем им глаза солью.
— Что ж, соли у нас хватит, сходите, желаем успеха.
Девушки вернулись счастливые, оживленные, глаза сияют.
— Видели наших!
Женщины построили триумфальную арку, разукрасили ее хвоей и красными лентами, сшили советский флаг, укрепили его на арке.
Лагерь ждал, радовался, сгорал от нетерпения. Ждал, ждал, ждал… Напряжение сменилось разочарованием, опасениями. Что же это такое, никто не идет…
И вдруг, как-то совсем незаметно, в лагере появился красноармеец на велосипеде. Подъехал он совсем не с той стороны, откуда ждали русских. Так часто бывает. Представляете себе, как бросились к нему узницы! Все советские воины, возвещавшие свободу заключенным концлагерей, подвергались опасности быть задушенными в объятиях. Красноармеец только повторял:
— Другие тоже придут. Нас много.
Наверно, у них будут раненые, решила Зденка и вместе с другими женщинами принялась за работу. Они продезинфицировали операционную, простерилизовали инструменты, приготовили палаты и койки со свежим бельем, мыли, стирали, терли, чистили и убирали, так что под конец все засверкало чистотой. Еще бы, для таких гостей.
Приехал советский командир, и ему устроили горячую встречу, показали лагерь, склады, привели в лазарет. Там все было в образцовом порядке. Зденка сияла.
— Товарищ командир, все готово для приема раненых. Операционная, перевязочный материал, койки, медикаменты.
Офицер, поклонившись, поблагодарил и улыбнулся:
— Мы очень тронуты вашим вниманием. Но у нас нет раненых.
Узницам было почти обидно, что им не удалось показать себя.
— Разрешите пригласить вас на чашку чая, товарищ командир.
— Спасибо, мы сыты и не хотим уменьшать ваши запасы.
— Тогда у нас к вам есть одна просьба, товарищ командир. Только вы уж не откажите, — вмешалась Ганка.
Она переглянулась со Зденкой, и обе произнесли в один голос:
— Посидите, пожалуйста, вон в том черном кресле.
Советский офицер сел.
В этом кресле сиживал начальник лагеря гитлеровец Синкрам, когда решал, кого из женщин отправить в газовую камеру. Отсюда он росчерком пера посылал людей на смерть. И вот сейчас здесь сидел не гитлеровский палач, а участливый человек с добрым лицом. Он расспрашивал узниц о том, что им пришлось вынести, о своих страданиях и заботах он и не вспомнил и просто, по-человечески беседовал с ними. Женщины глядели на него, наглядеться не могли, им все не верилось, что сбылась мечта, которой они тешились в тяжелые времена. Они еле сдерживали слезы.
— Разрешите задать вопрос, товарищ командир, — сказала Зденка. — Вы знали, что в Равенсбрюке находятся политические заключенные?
Читать дальше