Виктор Конецкий - Столкновение в проливе Актив-Пасс

— Еще одна смерть, — сказал лоцман Краббе. Он был глубоко потрясен, но продолжал управлять судном на маленьком отрезке оставшегося до порта Ванкувер пути, четко командуя на руль и машину.

Еще в 09.30 никогда ранее не встречавшиеся, чужие люди — лоцман и капитан — вступили в очень сложные, можно сказать, глубоко интимные отношения. После же аварии они стали сиамскими близнецами. Их судьбы оказались сплетенными неразрывно. Впереди их ждал суд людей и глаза родственников погибших. И к этому следовало готовиться.

— Не беспокоитесь ли вы о нашей большой скорости при подходе к Актив Пассу? — спросил капитан сразу после того, как суда расцепились.

— Нет, капитан. Мы всегда ходим здесь так. Обычно я сбавляю до среднего на траверзе Энтерпрайз Рифа, я часто делаю это только символически. Вы сбавили до среднего за несколько секунд до того, как я сам сделал бы это. Дальнейшее зависело уже от Бога, а не от нас с вами.

(Чем больше проходило времени после столкновения, тем настойчивее Хаустову казалось, что их скорость была чрезмерно большой. И тем сильнее ему казалось, что он проиграл в столкновении воль на мостике, когда не сбавил ход еще на траверзе острова у мыса Протлок. Нутро, интуиция, тщательно воспитанная в себе осторожность сигнализировали ему о повышенной скорости. Но лоцман был уверенным в своих знаниях места человеком. И он попал под гипноз его уверенности — или это уже начинается самоедство? Вот уж в чем он никогда не был грешен, так это в излишнем самоедстве.)

— Средний вперед! — приказал Краббе. Он как бы демонстрировал свою уверенность и сейчас, после несчастья, ведя к порту Ванкувер судно, лишившееся якорей, с помятым носом.

— Средний вперед! — приказал капитан после секундного колебания.

«Есенин» коротко задрожал и прибавил ход.

— Только не называйте точное время, — пробормотал Краббе.

— Спасибо, — сказал капитан. — Скажите, вы помните, что мы все время поворачивали только вправо?

— Да. Мы поворачивали только вправо.

— Что означали ваши два коротких гудка в момент обнаружения парома?

— Я предлагал им разойтись правыми бортами, используя оговорку Правила номер двадцать пять ППСС.

— Тогда они получают возможность сказать, что сами отворачивали вправо потому, что приняли ваше предложение. Нам же, если быть последовательными, следовало положить лево на борт и дать полный.

— Думаю, они не слышали моих гудков, капитан, — сказал лоцман Краббе. — Мы могли только вправо и только задний ход. И мы так поступили. Они находились на нашей стороне фарватера.

— Какова ответственность судоводителей но вашим законам? То, что нам предстоит суд, я не сомневаюсь. Но меня интересует, какой суд.

— Уголовная ответственность в Канаде для судоводителей наступает, капитан, только в случаях умышленности, алкогольного опьянения или при нахождении на мостике после употребления наркотиков… Мы будем швартоваться правым бортом. Пусть ваши люди приготовятся подать буксир через центральный клюз на полубаке!

— Вас понял! — сказал капитан.

Архитектура причала в Ванкувере, к которому швартовался «Есенин», была не совсем обычной. Фактически это был пирс, в центре которого возвышалась пакгаузная часть. Сплошная крыша пакгаузов связана была с берегом автомобильным проездом. На этой крыше располагалась смотровая площадка и стоянка автомобилей. С причала туда следовало подниматься но одномаршевым наружным лестницам.

К моменту швартовки автомобильная стоянка уже была забита машинами. На причале ожидали агент Бент Соренсен и адвокаты компании, группа полицейских и много корреспондентов.

— Господа, прошу меня извинить. Но прежде, чем отвечать на ваши вопросы, я должен взглянуть на свое судно с причала. Сейчас вам принесут кофе. Я вернусь быстро.

— Капитан, там на вас набросятся корреспонденты. Пожалуй, я пойду с вами и прикрою вас, — сказал агент. — И предупредите экипаж: никаких интервью! Пусть отсылают всех к вам.

— Экипаж предупрежден, — сказал капитан.

Они спустились на палубу и вышли на причал. Действительно, представители канадской прессы не теряли времени даром. Обвешанные магнитофонами и фотоаппаратами, они вели себя с настырностью и наглостью комаров.

Повреждения носовой части были незначительными. Только отсутствие левого якоря придавало носу судна какой-то непривычный и растерянный вид.

— Боюсь, капитан, что сегодняшнее происшествие означает конец «Фиско лайн», — сказал агент.